— Допустим. Но юридические интересы Фонда Баллока представляет адвокатская фирма Стьюбена, Роббинса, Кавендиша и Малла, а они — клиенты Копперфильд. И это один из счетов, — я сегодня утром позвонила Каре Грин, и она подтвердила, — которые Копперфильд получила в течение последнего года.
— А-а… — протянула Пибоди и тут же съежилась под грозным взглядом Евы. — Да я ничего такого не говорю.
— Английская адвокатская фирма с представительством в Нью-Йорке, и это тоже удобно. Байсон тоже с ними связан, потому что он был бухгалтером у Лурдес Кавендиш Макдермотт…
— Похоже на оперную певицу.
— …светской дамы и вдовы Майлза Макдермотта, очень богатого плейбоя. Есть и другие не столь явные связи. Рэндалу Слоуну дали алиби Саша Зинхоф и Лола Уорфилд. У Зинхоф есть сестра, живущая в Праге. Вместе с двумя партнерами она владеет и управляет пятизвездочным отелем, а их бухгалтерией занимается…
— …фирма Слоуна, Майерса и Крауса, — подхватила Пибоди. — Я работала над файлами Копперфильд, но там не было фамилии Зинхоф. Я бы не пропустила.
— У сестры другая фамилия. Анна Керлинко. А дела партнерской группы вела Копперфильд. И кстати, этот счет она тоже получила в течение последнего года.
— Либо это совпадение, либо обширные связи.
— Я предпочитаю связи. Выдели данные по этим компаниям и особо — по персоналу, работающему в Нью-Йорке. Мне надо по-быстрому проконсультироваться с Мирой.
Выйдя в коридор, Ева остановилась перед торговым автоматом и грозно нахмурилась. Она находилась в перманентном состоянии холодной войны с автоматами. Но ей нужна была банка пепси! И ей не просто хотелось пить. Если она возьмет банку с собой к Мире доктор не станет приставать к ней со своим вечным цветочным чаем.
Ева побренчала монетками в карманах. Нет, она не будет просто так, за здорово живешь, вводить в автомат свой код. Это означало бы не просто искать, а прямо-таки нарываться на неприятности.
Она отсчитала нужный набор монет и уже собиралась, рискуя пережить досаду или разочарование, всунуть их в прорезь автомата, когда в коридор вошли двое полицейских в униформе, конвоирующих тощего парня в наручниках.
Тощий парень верещал без передышки, как попугай, накачанный «Зевсом». Что-то насчет домогательств, конституционных прав и кого-то по имени Ширли.
— Эй ты! — Ева протянула монеты, а свободной рукой погрозила парню. — Закрой хлебало!
Он был до того накачан наркотиками, что глаза у него бешено вращались в орбитах, но тон ее голоса пробился сквозь дурман и дошел до него. Он перешел на скулеж.
— Вот, держи, — обратилась Ева к полицейскому. — Купи мне пепси.
— Есть, лейтенант.
Патрульный исполнил просьбу, не моргнув глазом, и Ева поняла, что о ее холодной войне известно всему департаменту.
— Что он сделал? — спросила она, кивнув на хнычущего попугая.
— Столкнул женщину с лестницы у себя в доме. Она пролетела два марша и больше не встала.
— Поскользнулась. Она поскользнулась. Меня там вообще не было. Я ее и знать-то не знал. Копы меня схватили и вытащили на улицу. Я в суд подам.
— Трое очевидцев, — сухо доложил патрульный, передавая ей банку пепси. — Сбежал с места преступления. Упал, слегка расшибся в ходе преследования.
— Кто ведет дело?
— Кармайкл.
Ева удовлетворенно кивнула.
— Спасибо.
Она ушла, направилась к одному из эскалаторов, ведущих в отдел Миры, а верещание обкуренного попугая возобновилось в полном объеме у нее за спиной.
Наверное, отдел Миры можно считать более пристойным, чем ее собственный, решила Ева. По крайней мере, здесь вряд ли встретишь накачанного дурью подозреваемого в убийстве, которого волокут на допрос. Здесь было тихо, господствовали спокойные, неяркие краски. И здесь было много закрытых дверей.
Дверь Миры была открыта, секретарша, охранявшая помещение по периметру, выглядела спокойной, и Ева решила, что ей не придется выворачиваться наизнанку, чтобы попасть на прием.
Мира заметила ее в открытую дверь.
— Ева! Заходите, заходите прямо сюда. Мне только нужно закончить кое-какую бумажную работу.
— Спасибо, что уделили мне время.
— К счастью, сегодня у меня есть немного свободного времени.
Как всегда, Мира выглядела элегантной и безупречно ухоженной, хотя как будто не приложила к этому никаких усилий. Она отращивала свои мягкие, собольего цвета волосы, и они завитками ложились на ее затылок. На ней был однотонный костюм-тройка цвета спелой сливы. На шее поблескивала серебряная цепочка, в ушах — маленькие серебряные колечки.
Она ласково улыбнулась. У нее было прелестное лицо с кроткими голубыми глазами, но Ева знала, что эти глаза способны заглянуть прямо в черепную коробку и увидеть любые секреты, таящиеся в мозгу.
— У вас нашлась минутка, чтобы заглянуть в отчеты?
— Я их прочла. Присядьте. Какой ужас, не правда ли? Какая жалость! Молодые, красивые, полные жизни и энтузиазма, и их жизни так внезапно оборвались. — Мира отодвинулась от стола. — Ведь они только-только начали жить.
— И уже закончили, — безжалостно отрезала Ева. — Хотелось бы знать: почему?
— Ответ на этот вопрос редко бывает однозначным, не правда ли? Что касается психологического портрета, — Мира заговорила деловым, официальным тоном, — вы наверняка не удивитесь, если я скажу, что я согласна с вашим заключением и с мнением патологоанатома: в обоих случаях действовала одна и та же рука. Скорее всего, мужчина, возраст от тридцати пяти до шестидесяти пяти. Он не импульсивен и действовал не ради острых ощущений. Он не изнасиловал ни одну из жертв, потому что это не стояло у него в повестке дня. И, похоже, он не отождествляет секс с властью и господством. Возможно, он состоит в сексуальной связи, в которой ему отведена роль подчиненного.
— Изнасилование требует времени, — добавила Ева. — Ему надо было успеть в срок и придерживаться приоритетов.
— И в этом я с вами соглашусь. Но изнасилование или угроза изнасилованием часто используются в садистских убийствах. Не реже, чем увечья. Здесь не было сексуального насилия, не было увечий, не было вандализма. Он пришел подготовленным, пришел с определенной целью. Он добился своей цели с помощью грубой силы и физических — а может быть, и эмоциональных — пыток. — Мира разложила на столе фотографии с места преступления. — Он связал их и тем самым поставил их под свой контроль, дал им почувствовать себя беспомощными. Снял изоленту с их ртов. Это подсказывает мне, что он хотел видеть их лица. По какой-то причине он в этом нуждался. Он хотел видеть их лица целиком, пока душил их.
— Гордился своей работой?
— Да. Он выполнил свою работу, он наслаждался своей силой и властью над ними. Поскольку он сумел одолеть мужчину таких лет и такого физического развития, как Байсон, нетрудно предположить, что он сам в хорошей форме. Для убийства он использовал то, что подвернулось под руку на месте: пояс от халата, веревку. Это свидетельствует о ясном уме и присутствии духа. Отсутствие ДНК на месте первого убийства указывает на то, что он принял меры предосторожности. Однако на месте второго убийства была найдена его ДНК, и это говорит о том, что он потерял самообладание, позволил чувствам взять верх.
