Письмо , которое должно было стать на съезде одним из программных, – скрыли. Чего этим добились? Письмо за две недели уже распространено в тысячах экземпляров Еще через две недели не будет ни одного человека в России, и не только в России, кто его не прочитал бы. В мощной организации, состоящей из шести тысяч членов, мы, члены, не имеем даже права публично заявить о своем мнении. Мы, как графоманы-пенсионеры, пишем почти подпольные молитвы-письма, и куда же? В свой собственный Секретариат! Потеряна всякая литературная этика (Там же. С. 228–229).
Я хочу заявить, что солидарен с Солженицыным по вопросу о цензуре. Невероятное долголетнее непрекращающееся давление цензуры опустошает душу писателя, весьма серьезно ограничивает его творческие возможности. Самым отвратительным детищем цензуры является так называемый «внутренний цензор», который стоит за спиной писателя во время работы, дышит ему в затылок, предостерегает, ехидничает, хватает за руку.
Мне кажется, что следует в значительной степени ограничить влияние цензуры на наш литературный процесс, воспретить ей вторгаться в художественную ткань произведений. Кроме того, я хочу сообщить Президиуму съезда следующее. То, что Солженицын сообщил об обстоятельствах своей жизни и работы в последние годы, поразило меня. Я, как должно быть и многие другие наши коллеги, испытываю глубокую тревогу за судьбу одного из самых талантливых советских писателей (В. Аксенов. Ловите голубиную почту… С. 397–398).
Валентин Распутин принят в СП СССР.
Юрий Соболев, назначенный главным художником журнала «Знание – сила», приглашает к постоянному сотрудничеству Илью Кабакова, Эрнста Неизвестного, Юло Соостера, Виктора Пивоварова, Владимира Янкилевского, Анатолия Брусиловского и других художников.
Впрочем, интерес к творчеству художников-нонконформистов этот журнал проявил гораздо раньше, по инициативе его художественных редакторов – сначала Бориса Алимова, затем Бориса Лаврова. Журнал, – как вспоминает Михаил Гробман, —
был известным рассадником свободомыслия. Один украинский художник позже рассказал мне, что они ждали каждый месяц выхода нового номера «Знания – сила» так, как будто это был журнал «Америка», «Польша» или что-то в этом роде. Так что при советской власти первые работы многих известных художников были напечатаны в этом журнале (Г. Кизевальтер. С. 66–67).
В самиздате распространяется письмо Алексея Костерина «О малых и забытых», требующее реабилитации народов, репрессированных при Сталине.
Весна. Эстрадная студия МГУ ставит спектакль «Смех отцов (вечер советской сатиры).
Это не театральное представление в бытующем понимании слова. Но и не эстрадный спектакль, хотя «Наш дом» – эстрадная студия… Смех животворящ, беспощаден и очистителен, в нем сгорает все фальшивое, уродливое, мерзкое и укрепляется истинное, прекрасное, высокое. И еще одно, очень важное качество, объявленное, безусловно, открыто, составляющее пафос спектакля, – это смех коллективный. Смех здорового, перспективного организма. Представление жизненно правой силы, духа, морали. Смех самоироничный, ибо всё очерчено одним кругом. И смех направлен не вовне, а внутрь этого круга… Это смех революционный… Авторы – Маяковский, Кольцов, Ильф, Платонов. Люди, чье творчество самым непосредственным образом вырастает из революции и неотделимо от нее… Революционный смех возможен только в революционном театре. Поиск новых средств выражения, поиск своей театральной формы определяет направление «Нашего дома» (Московский комсомолец, 3 июня 1967 г.).
