— Ты боишься открыться людям? — так, Иоши сегодня явно решила провести сеанс психотерапии.
Я отхлебнула чай и свистящим шепотом поведала, не забыв скорчить грозную морду:
— Если я откроюсь, то они закроются… захлопнуться… самосхлопнуться. Кстати, такое слово вообще есть?
— Ты нереально противоречивая. — покачала Иоши головой.
— Я тебе больше скажу. — заявил Карл с таким видом, точно открывал тайну. — Эта женщина непредсказуемая как и горы. Потому никак себе мужчину под стать не найдет. Я ей вон замуж предлагал, так фигу показала.
— Ну допустим замуж ты меня звал после двух бутылок виски. — парировала я. — И на радостях, что мы выжили после К2. Так, господа, пойду я отдыхать. Нога пока требует пристального внимания.
А сама боком-боком добралась из ресторанчика до коридора первого этажа. Здесь находилось пять номеров. Ну и где тут Алекс? Потоптавшись, я сделала самую простую вещь: начала стучать вежливо в каждый номер и спрашивать не видели ли они тут мою желтую флиску. Дойдя до третьего номера и постучав, я увидела как дверь медленно приоткрылась.
— Кхм, — поколебавшись, толкнула створку, — извините, а вы мою…
В поле зрения попала широкая кровать с подозрительно знакомой курткой и банданой. ну вот Алекс и попался! Ее и дверь не закрыл. Прислушавшись, я скрестила руки на груди, зашла в номер и ногой захлопнула дверку. ну все, сейчас я тебе сюрприз то устрою, Упырище! Будешь знать как сначала задавать провокационные вопросы, а затем сваливать!
Так я и стояла, слушая шум воды из ванной, постукивая ногой по плитам пола и слушая гудение кондиционера. К восемнадцати градусам в номере уже привыкла и мне даже казалось, что это вполне тепло. Особенно если завернуться в одеяло вместе с кем-нибудь еще.
А вот сейчас мысли не туда полезли, не туда. Я сглотнула и постаралась смотреть ехидно, а не вожделеюще.
Шум воды стих, зато послышался совершенно немузыкальный свист. Уж насколько у меня плохо со слухом, но тут захотелось поморщиться и заткнуть уши. Да уж, в горах ему лучше не петь, точно лавину спустит.
Скрипнула дверь ванной, выпуская клубы пара и совершенно обнаженного Алекса.
— Ой! — вырвалось у меня.
Упырь замер.
Пару секунд мы просто смотрели друг на друга. Точнее, мне очень хотелось верить, что я смотрю именно в глаза и только в глаза.
А потом Алекс вдруг зачем-то прикрыл стратегические места и завизжал.
— Мля. — только и смогла отреагировать я на это.
— Что? — поинтересовался Алекс уже нормальным голосом. — Вы же вечно так орете, когда из душа выходите, а в номере симпатичный такой незнакомец. Вот, показал как со стороны выглядит.
Уже не пытаясь даже изобразить смущение, он прошел к кровати и начал рыться в сумке. А у меня зрачки двигались следом точно сами собой.
И почему я раньше не обращала внимание на то, что мужская задница так великолепно может выглядеть?
— Прикрыться не пробовал? — вместо голоса вырвался какой-то сип.
— Я у себя в номере. — пожал плечами Алекс. — А сюда прокралась, а теперь еще и возмущаешься. Ну женщины…
Он вытащил из сумки нижнее белье и стал выбирать, что надеть.
Я подумала, что у меня глаза сейчас, наверное, вылезают на лоб, как у краба.
— Медоед, а ты нервничаешь. — вдруг сообщил Алекс.
Он повернулся и начал приближаться ко мне. Ну знаете!
— Уйди. — попросила вежливо, отступая куда-то к стене. Как назло Алекс ухитрился перекрыть проход к двери, так что в итоге я оказалась загнана в угол в буквальном смысле слова. Рядом с головой висела картина с пучеглазой собакой. То ли такой она была изначально, то ли преобразилась после зрелища голого альпиниста.
— Не-е-е, — помотал Алекс головой. — Куда я уйду в таком виде?
Я сглотнула еще раз, понимая, что он стоит буквально в двух шагах. И я могу чувствовать запах мыла и свежести, смешанный с его собственным запахом. От которого в голове начинало происходить что-то взрывоопасное.
— Ты можешь одеться.
— Тут тепло.
— Тут плюс восемнадцать!
— Говорю же жара!
Ну тут он не врал: лично мне стало так жарко, что хотелось вытереть лоб. И губы резко пересохли, как и горло.
В итоге мы оба резко замолчали и уставились друг на друга. Промелькнула безумная мысль, что, наверное, сейчас похожи на двух хищников, которые не знают: то ли вцепиться в глотку, то ли устроить брачные игры.
Сердце тарахтело уже в ушах, заглушало звуки вокруг. Но оно пискнуло, как и я, когда Алекс придвинулся рывком, выставив руки по обеим сторонам от меня. А сам наклонился и просто захватил мои губы — своими. Вот так просто, с напором и таким весомым желанием.
Глава двадцать вторая
Алексей Злотов
Я не верил в существование ведьм, но вот сейчас мне хотелось обозвать Джулию именно этим словом. С другой стороны медоед-ведьма это слишком взрывная смесь. Но как еще назвать девушку, которая сейчас едва ли не плавилась в моих руках?
Я и сам плавился. Самым разумным и логичным решением в данный момент казалось сорвать с нее штаны с трусиками и заставить кричать. Сначала у стены. затем в постели, потом в душе. Ну и еще варианты можно отыскать.
— А как же… — простонала Джулия мне в губы. — как же… запрет.
Чего? Какой запрет? Я бы слишком занят тем, что убеждался в отсутствие у нее лифчика, потому не сразу дошло.
— Медоед! — прорычал, при этом прикусывая ее губу.
— Мне расска… — тут она выдохнула со стоном, отчего я чуть не лопнул от возбуждения. — …зали-и-и.
Мне пришлось слегка отстранится, иначе я рисковал банально не донести ее до постели и финишировать прямо на месте. И без секса. Точно подросток после первого сексуального сна.
— Мы не на горе. — сообщил хрипло.
— А?
Не у одного меня мозги сейчас можно сказать отключились. Судя по затуманенному взгляду Джулии, она меня плохо понимала. Ну да, когда начинают солировать гормоны, здравый смысл часто уходит в подполье.
А ну и хрен с ним!
— Сейчас можно. — прошептал на зардевшееся ухо.
А сам подхватил Джулию за бедра, отнес к постели.
— Можно? — ослабевшим голосом уточнила она.
— Можно, можно. — заверил Джулию, возвышаясь над ней и стягивая с нее штаны вместе с бельем.
— Видишь ли, — продолжал, переключившись на флиску Джулии, — фактически мы сейчас не на Эвересте.
У нее такая идеальная грудь! Она помещалась в моей ладони, точно созданная только для меня. Футболку я отбросил в сторону, как нечто совершенно лишнее. Вся одежда сейчас лишь раздражала.
