Вышел на улицу, вдохнув колючий холодный воздух. Начало подмораживать. Вот и хорошо! А то надоела эта слякоть. Закурил, наслаждаясь толикой свободы. Прохожие глазели на меня, как на инопланетянина.
Такси поймалось быстро. Водитель — не славянского облика мужчина, вел машину молча, и не встревал со своими комментариями, что было удивительно для его профессии и национальности. Я ехал, откинувшись на обшарпанную потертую спинку кресла старенькой «девятки», полуприкрыв глаза, раздумывая над планом Красовской.
В чем-то она была безусловно права. Это, пожалуй, был единственный способ уничтожить Вышицкого, вернуться домой, навсегда забыв этот кошмар. Только пустить меня зеркало обратно в этот лабиринт? И как среди миллионов отражений найти нужное? Решив попробовать это сегодня же, не затягивая, я открыл глаза, поняв, что мы уже сворачиваем к особняку писателя Дворкина.
— Приехали, шеф, — сообщил водитель, останавливая легенду отечественного автопрома у высокого забора из красного кирпича.
— Спасибо, — я сунул ему в ладонь смятую сотенную и вылез из «девятки».
Узкая кованная калитка уже отъехала в сторону. На пороге меня ждал охранник «Кратоса» с помповым ружьем в руках. Он взволнованно что-то затараторил, но я не особо не вникал. Понятно было только, что Светлана Владимировна жутко обеспокоена моим долгим отсутствием, и вся смена получила жуткий нагоняй от хозяйки.
Прошел по узкой дорожке к дому, где на пороге меня уже встречал женсовет в лице жены и ее мамы Эльвиры Олеговны. Они перетаптывались на месте, явно замерзая на посвежевшем воздухе. Лица их ничего хорошего не предвещали, но и уклониться от комитета по торжественной встрече я не мог. Хорошо хоть Мишку не привели с собой.
— Ты где был? — строго нахмурив брови, спросила Светлана. Это она умела. Этот взгляд я помнил еще по реальности.
— Гулял…
— Саша, ты пьян? — Эльвира Олеговна сделала попытку обнюхать меня на предмет алкоголя, но я уклонился, попытался их обойти.
— Немедленно объясни, где ты был! — разозлилась жена, намереваясь отвесить мне гулкую пощечину. Я не стал прятать лицо. Правую щеку обожгло огнем.
— Я гулял, — отодвинул ее чуть в сторону и прошел в дом, направившись сразу в кабинет.
— Дворкин, немедленно остановись! — послышалось мне в след, но я уже был на лестнице на второй этаж. Зашел в кабинет, сбросив пальто на пол, лег на мягкий кожаный диван, не разувшись, закинув ноги на подлокотник.
Мысль о том, что надо попробовать идею Красовской, не оставляла меня. Но где же тут! В дверь затарабанили. Ручка задергалась, пытаясь открыться.
— Не заперто, — хмуро сообщил я. В кабинет залетела Светлана — не моя добрая, искренняя, любимая Светочка, а ее искривленное отражение.
— Ну и как это все понимать?
— Что именно? — сделав вид, что ничего не понимаю, переспросил я.
— То что с презентации ты укатил вместе с этой лахудрой из «Вечернего Харькова».
— Ты все видела?
— Люди сообщили, — съязвила она, став надо мной, уперев руки в бока. Плакала она, кажется искренне, но вот не верилось мне и все тут…
— Значит ушел…
— То есть я спешу с работы галопом к любимому муженьку, бросаю женщин, клинику, только чтоб тебе, Дворкин было приятно, а ты мне говоришь значит ушел?!
— Я все видел, — тихо проговорил я, стараясь не глядеть на нее, боясь сорваться, накричать…
— Что ты видел?
— Твою работу…На черной иномарке…Плечистая такая в кожаной куртке, лет под тридцать.
— Я же говорила, что это муж тетки, он меня подвез.
— А потом поцеловал на прощание?
— Дворкин, как ты мог подумать! — она вылетела пулей из кабинета, громко хлопнув дверью, на ходу причитая, что потратила на меня свою жизнь, рискнула благополучием своим и ребенка, а ее беспочвенно подозреваю и житья не даю…
Вздохнул. Сев на диван. Рядом была чистая пепельница, заботливо вымытая Кариночкой. Закурил. Прямо напротив меня висело зеркало. Оно было небольшого размера, в форме прямоугольника, с оправой, выполненной под старину. Большего мне и не надо было. Я сделал шаг к нему, рассматривая свое отражение. Усталое хмурое лицо, начинающая пробиваться поросль щетины на щеках. Ничего не менялось, не появлялось, в нем был только я.
— С Богом. — шепнул я, прикасаясь к холодной поверхности. Прикрыл глаза, вдохнул побольше воздуха, вспоминая свои прошлые ощущения и…И ничего! Ровным счетом ничего не изменилось! Я стоял, как дурак, перед зеркалом и тыкал в него ладонью, так и не сообразив, что не могу попасть на ту сторону Зазеркалья.
— Что за ерунда?
— Можно? — в дверь заглянула теща. Я стыдливо убрал ладонь, спрятав ее за спину.
— Конечно, Эльвира Олеговна.
— Саша, нам надо серьезно поговорить.
Я сел рядом на диван, все еще расстроенный не удавшимся экспериментом.
— Понимаешь…
— Если вы про Свету, то мы уже серьезно поговорили, — прервал ее я на полуслове.
— Ваши отношения всегда были непростыми…
— Эльвира Олеговна, я очень устал и хочу спать.
— Хорошо, Саш, но ты же не думаешь нас бросать?
— Оставьте меня, прошу вас, — попросил я. И на миг мне показалось, что в тещиных глазах я увидел ту Эльвиру Олеговну, которая всегда помогала мне и была на моей стороне в ссорах с женой. Всего лишь на миг!
— Хорошо! Но завтра…
— Завтра обязательно, — я выпроводил тещу из кабинета, рухнув на диван. Порылся в карманах, ища визитку Красовской.
Пошли длинные гудки, потом долго никто не отвечал, а после я услышал ее заспанный голос.
— Красовская у аппарата…
— Яна это Дворкин.
— Очень приятно, время не видел?
— Видел, — торопливо сказал я, — я попробовал попасть в лабиринт через обычное зеркало.
— И что? — встрепенулась журналистка.
— Пока я здесь. Ничего не вышло! Оно меня не пропускает.
— Значит нужно найти то, которое пропустит, — подсказала Красовская.
То которое пропустит, повторил я про себя, слушая ее мерное дыхание в телефонной трубке. Кажется, она уснула с телефоном. Единственное зеркало, которое пропускало меня внутрь лабиринта было зеркало Марты Калиновской! А если она было у ее потомков в реальности, то почему бы ему не быть у ее потомков Зазеркалье?! От этой простой мысли у меня по спине побежал холодок. Конечно, все так просто! Я должен найти внучку Марты Калиновской, которая продала мне зеркало на Коммунальном! По-моему я даже вскрикнул от удивления. На том конце Яна зашевелилась, видимо, проснулась.
— Так и что будем дальше делать? — спросила она, смахивая с себя остатки сна.
