– Вот ведь незадача, – вполголоса пробормотал Батяня, сокрушенно глядя на непоправимые в этих условиях травмы. – Уж если что случается, так по полной программе…
Но сидеть тут уже не было никакого смысла. Как ни печально, теперь нужно было выбираться отсюда как-то иначе. Оставив разбитый квадроцикл в покое, майор поспешил вернуться к брошенному им на склоне большого бархана связанному врагу.
Когда Батяня подошел к лежащему на песке главарю боевиков, то с удивлением обнаружил, что тот, крутясь и извиваясь, уже почти сумел освободить свои ноги от спутывающих их веревок. Руки его, впрочем, по-прежнему оставались связанными.
«Силен, бродяга, – подумал Лавров. – Энергии у него хоть отбавляй. Неудивительно, что ему удавалось многое».
– Ага, прогуляться захотелось? Ну, теперь уже со мной пойдешь! – сказал майор Лавров.
На его слова ответил ненавидящий взгляд врага. Араб оскалил зубы и что-то пробормотал. Слова тоже были явно недружественного содержания.
– Ну, вставай, пошли! – развязывая ноги боевика, прикрикнул Батяня. – Раз уж ты собрался идти, то так и быть, двинешься на своих двоих. Тем более что с транспортом возникли проблемы.
Однако пленник продолжал лежать на песке, никак не реагируя на действия майора, пытающегося поднять его на ноги.
– Не хочешь идти? Ладно, будем говорить здесь! – разозлился Батяня. Но все его попытки заговорить с валяющимся на песке боевиком не давали результата. Бандит отворачивался от него, не понимая или делая вид, что не понимает по-английски.
Тот же результат был и при попытке завести разговор на немецком языке. Смотрящий в сторону главарь боевиков продолжал игнорировать задаваемые вопросы.
– Таджикского языка ты тоже, конечно, не знаешь! Другими не владею, так что теперь иначе попробую с тобой договориться! – сказал Лавров. Но передернутый затвор автомата и ствол, приставленный к виску головореза, не дали ощутимого эффекта. Единственным результатом этого стало то, что боевик презрительно взглянул на майора, сплюнул на горячий песок и процедил несколько арабских фраз. Дальнейшие действия майора тоже ничего, кроме этих самых фраз – то ли молитв, то ли ругательств – не дали.
– Ладно, убийца! Придется тебя на себе нести, раз никакого транспорта больше нет, – сказал Батяня. – Достал ты меня за последнее время – сил нет.
Он снова связал бандиту ноги и, взвалив его на плечи, понес в лагерь. Всю дорогу до лагеря араб не сказал ни слова. В лагере уже темнело. Свою живую ношу майор сбросил на землю неподалеку от места, где едва дымились остатки сгоревшего домика.
– Как это ни печально, скорее всего, здесь и жили наши археологи! – Батяня подошел к фундаменту домика, возле которого лежало несколько обуглившихся до костей трупов, опознать которые было совершенно невозможно. – Эх, ребятки, ребятки… А ведь так хорошо вы нас встретили, так здорово мы здесь посидели. А вот поблагодарить вас не довелось, и помочь вам мы не смогли.
«Кто из вас – бандит, а кто – археолог, уже не разобрать. Взрыв и вспышку мы видели и слышали за пару километров отсюда – только семидесятиградусный продукт мог так гореть!» – подумал Батяня, доставая из кармана сигареты. Закурив, майор вернулся к лежащему на песке боевику.
– Курить будешь? – спросил он. Боевик неподвижно лежал на боку, глядя куда-то вдаль. Время от времени он негромко повторял одни и те же слова.
– Некурящий, значит. Ясно, – Батяня уселся на корточки перед упрямым бандитом.
– Вот смотрю я на тебя и думаю – как такой маленький гаденыш смог столько пакостей наделать! – Батяне было понятно, что его враг, скорее всего, не понимает русского языка, однако ему хотелось выговориться, поговорив хотя бы с самим собой.
– Сбил ракетой самолет со всем экипажем. Бойцов моих – всех до одного – перестрелял. Серега… – Батяня замолчал, его переполняли горькие чувства. – Серега Катаев тоже из-за тебя погиб. Археологи… – майор обернулся, посмотрев на дым, который продолжал куриться над фундаментом сгоревшего домика.
– Археологи ни в чем не были виноваты! Как и все местные рабочие! – Майор подумал, что до утра нужно будет собрать и закопать все трупы. Иначе днем, на жаре, с ними станут происходить весьма неприятные изменения.
– Начальница экспедиции так и не вернулась в лагерь. Небось и здесь тоже без тебя не обошлось? – Боевик молчал. Батяня повысил голос: – Говори, подонок, что вы сделали с мадам?
Услышав слово «мадам», боевик слегка пошевелился и посмотрел на майора. Затем на его губах снова появилась презрительная улыбка. Сплюнув на песок, он опять что-то проговорил по-арабски.
– Ясно! Ну, гад! Сейчас я тебя точно кончать буду! – Батяня снова схватился за автомат. И неожиданно услышал за спиной громкий скрип. Реакция у майора, как всегда, была на уровне, и в следующее мгновение он уже лежал на песке, наведя прицел автомата на источник раздавшегося звука. Скрип раздался со стороны сгоревшего домика.
«Странно, – подумал Лавров. – Чему тут скрипеть-то?» Однако в следующие секунды оказалось, что все не так просто. С удивлением он увидел, как в заваленном обломками люке, не сразу и с трудом откинувшемся над фундаментом, показалась чья-то фигура. В сгустившихся сумерках лица двух людей, вылезших из обнаружившегося под домиком погреба, разглядеть было трудно. Но Андрей Лавров уже сообразил, кто эти двое, уцелевшие в прогремевшей недавно кровавой мясорубке.
– И не надоело вам там сидеть, в этом погребе? – громко спросил майор по-русски.
Фигуры вздрогнули и замерли на месте. Затем дернулись назад, в сторону погреба. Первым пришел в себя Богдан.
– Это ты, Андрей? А почему я тебя не вижу?
– Ну, я, – ответил Лавров. – А ты присмотрись!
Археологи увидели подымающегося с песка человека с автоматом.
– Скажи, Андрей, все точно уже закончилось? – Голос Алеся слегка дрожал.
– А тебе что, пострелять захотелось? – Батяня закинул автомат за плечо и по очереди обнял воскресших приятелей. Оба выглядели соответственно – перепачканные сажей, в изорванной и окровавленной одежде.
– Что ж ты весь в крови-то? – поинтересовался Батяня, глядя на Богдана.
– Да это не моя кровь, – ответил Федорчук.
– А-а, понятно. Кровь врага – лучший трофей, – процитировал Батяня кого-то из великих военачальников.
– После армии не держал в руках оружия. И то – мы там только по мишеням стреляли, – сказал Богдан, протирая запыленные глаза.
– Да тут такое было! – не до конца пришедший в себя Алесь спешил поделиться впечатлениями. – Эти бандюги тут всех без разбору мочили. Мы еле спрятаться успели. Да ты и сам все видишь…
– Это сейчас он дрожит, а тогда он гораздо смелее был! – усмехнулся Богдан. – Если бы не он, меня бы, наверное… Здорово ты этого, с сетью! Наконечником римского пилума!
– А это что такое? – взглянул на него Лавров. – Пилум… не припоминаю.
