Амелия жадно вдохнула воздуха.
– Давай, не будем торопиться! Надо все обдумать! Разработать план и только потом действовать! Согласен?
– Абсолютно!
Но у Голубки и впрямь было семь пятниц на неделе. Сегодня он скажет, что согласен, а завтра… А завтра, он может поторопиться и выдать твои идеи за свои, а потом нежиться на лаврах.
***
Карим неистовствовал.
Акром и Малик лишь молча сидели в гостиной, с опаской взирая на нервозные похождения раздраженного шефа. Он прошагал уже, наверное, километров тридцать со вчерашнего вечера, и конца этому паломничеству не было видно.
Карим все чаще поддавался атакам гнева. Он то и дело останавливался, бросал бранные слова в воздух, иногда сметал какую-нибудь несчастливую мелочь со столов, вроде газетниц, телефонов, пластмассовых стаканов, и продолжал ходить туда-сюда.
– Это я должен был быть там! Он должен был послать меня! – изрек он уже в сотый раз.
– Карим, остынь! В таком состоянии у тебя голове не возникнет ни одной нормальной идеи! – снова взывал к спокойствию Малик.
Но Карим словно оглох. Он подошел к столу, где лежал целый арсенал из таблеток и ампул кетанола, закинул горсть таблеток и проглотил, не запивая. Он уже давно жевал их, как леденцы.
Босс отправил на задание Арна! Это несправедливо! Карим создал целую сеть, наладил каналы, взрастил точки продаж практически с нуля. А что получил взамен? Томас отшвырнул его как надоедливую шавку и продолжил войну так, словно никакого Карлика не существовало! Но ведь благодаря нему они все смогли оказаться тут! Детище Карима позволило им выйти из тени и громко заявить о своей силе, подорвать авторитет Эрика Манна и успешно растить бизнес. Да, он потерпел поражение, но это не значит, что он проиграл! Дай ему еще шанс, и он завоюет город новым наркотиком, он будет настойчив как танк, безжалостен как машина, но сокрушит врагов и вознесет себя на самый верх, лишь дай ему еще один шанс!
Но вместо этого Томас избрал непонятный путь, ведущий совсем не туда. Путь диверсий и скрытых ударов. Что он добьется им? Как люди заговорят о нем, если не будут знать, что за всем этим стоит он? Карим был уверен, что стратегия Томаса ошибочна, и вскоре он это осознает. Вот только они потеряют очень много драгоценного времени к моменту его просветления. За это время Карим бы успешно развернул очередную сеть продаж, усилил ее бойцами во стократ, и приносил немалую выручку.
Эти Северяне всегда были слишком изощренными. Может, потому и теряли свою свободу страна за страной, отдаваясь в руки демократов, как слабаки. Карим начал понимать, что он отдался в руки не тому, кому следовало. Возможно, ему стоит вернуться к себе и позволить Карлику гулять на других улицах, в далеких отсюда краях? Только бы достать денег на новую лабораторию.
Этим утром Арн сообщил об успешном проведении операции, и хвастал ею так, словно построил Великую Китайскую Стену. Тоже мне, достижение! Ни перестрелок, ни гранат, ни риска. Прокрасться точно трусы, трясясь от страха попасться врагу на глаза, и подобно непослушным детишкам нашкодить за его спиной. Разве это по-мужски? Чем тут хвастать? Задача легче легкого! И это невероятно бесило Карима, потому что Томас явно был доволен работой Арна гораздо больше чем то, что сделал за этот год Карим. Это несправедливо! И Карим вновь и вновь возвращался к мысли бросить всю эту затею и уехать со своим Карликом в другие плодородные земли. Уж слишком многое он отдал Томасу во имя того, чего не понимал.
– Почему бы не поговорить с Томом откровенно? – предложил Акром.
Карим лишь раздраженно фыркнул.
– Ты думаешь, это так легко? Просто поговорить с Томом. Да, ты – гений, мать твою!
Карим, наконец, за долгое время опустился на стул.
– С Томом так просто поговорить невозможно! Надо знать, чего требуешь и что готов отдать взамен!
– Но ведь это твой товар! – спорил Акром.
– В тот день, когда я пришел к нему, он перестал быть моим, – тихо ответил Карим.
Был бы он девчонкой, то расплакался бы из-за того, как с ним обошлись. Завлекли, воспользовались и отбросили, как старую испорченную вещь. Но в силу привычки и глупых надежд вроде «а вдруг пригодится», оставили при себе. И вот он валяется тут в пыли и затхлости забытый, заброшенный, не смеющий сбежать от нерадивого хозяина. И в этом была основная проблема – Карим боялся Тома.
Он нутром чуял, что Томас его так просто не отпустит. Томас видел нечто слишком важное на кону, ради чего будет истреблять всякий риск промаха. А убегающий Карим в этой ситуации – никто иной, как дезертир, знающий множество секретов.
Карим понимал, что не сможет уйти от Томаса до тех пор, пока тот не отпустит его сам, пока не удостоверится, что отныне Карим не представляет угрозы. И Карим очень боялся того, что этот момент затянется с прибытием надолго.
Карим продолжал играть свою роль. Его лицо – лицо Пастаргаев. И Карим понимал, что этой диверсией Томас словно заявлял во всеуслышание: «Смотрите! Карим жив! После столь грандиозной облавы Эрику Манну так и не удалось добраться до него!» И Карим еще никогда не чувствовал себя настолько униженным! Его игра велась в его отсутствие! Все, что Томасу было нужно – это его имя, его фигура. Но сам Карим стал пустышкой. Дальше балом будет править не он.
Он закрыт здесь в конспиративной квартире в пригороде, и она гораздо просторнее и комфортнее всех его предыдущих укрытий. Тут даже есть кровать, и холодильник всегда забит едой. Но почему-то от этих удобств Карим еще больше ощущал себя обманутым и преданным. Все эти мелочи, ублажающие его физические потребности имели под собой одну цель – заставить его забыть о своих планах и стремлениях. И с каждым проведенным здесь днем с кабельным телевидением и горячей ванной положение вещей все больше раздражало его. Он готов был снова оказаться в своей подземной коморке с непрекращающимся гулом проезжающих наверху тяжелых фур, вдыхать запахи заплесневелых труб и старой канализации, променять нормальную пищу на хот-доги и литры газировки, лишь бы вернуть себе свое детище – Жгучего Карлика. Лишь бы снова взяться за его развитие и вдохнуть в него жизнь, претворить в реальность, потому что он настолько гениален, настолько прекрасен, что просто обязан купаться в людской любви.
Карим вдруг поймал себя на мысли, что он еще никогда не был так похож на Северян, как сейчас, готовый принести себя в жертву ради собственной идеи.
***
Звонок телефона разорвал тишину, царившую в кабинете уже второй час.
– Я сделала, как ты просил, – раздался в трубке басовитый голос Амелии, – подкинула ему идею напасть на Седых и Драгоша.
– И? – ответил Эрик.
– Не доверяю я ему. У него точно появился какой-то план.
Эрик тяжело вздохнул.
– Спасибо, Амелия. Глаз с него не спускай, но сама не лезь. Ставь меня в известность.
