– Вы все уничтожили? – спросил Эрик у бойцов, игнорируя панику партнеров.
– Все до последнего. Ни копы, ни журналюги не прознают.
– Я уже проинформировал наших в отделе, они позаботятся о следах взрывчатки, – вставил Марк.
– Эрик! Так какого черта? Что это было? – Амелия была неугомонна.
– Это были долбанные Пастаргаи, Амелия! – ответил Эрик.
– Ты же их всех уничтожил, разве нет?
– Мы не нашли Карима. Скорее всего, он собрал людей и пошел в новую атаку, – предположил Роберт.
– Да неужели? Что-то он слишком быстро их набрал. У него там печатный станок, что ли, клонирующий людей? – съязвила Амелия.
– Слушай, поубавь тон! Твои женские истерики делу не помогут! – отрезал Роберт.
– А я не собираюсь помогать! Я плачу семьдесят процентов с прибыли, чтобы быть уверенной, что сегодня я получу свой долбанный мет с марихуаной! А в итоге получаю шиш! Что прикажешь мне говорить клиентам?
– Ты можешь всегда купить альфу у меня. Я сделаю тебе пяти процентную скидку, – ухмылялся Голубка.
– Ой, Валь, соси!
– С удовольствием! Было бы что, – Голубка поиграл бровями, поглядывая на Дэсмонда.
Тот лишь закатил глаза от презрения. Этот сальный мудозвон когда-нибудь схлопочет пулю Дэсмонда.
– Но она права. Эрик, что же получается, ты не справился с ними? Эта кучка недоумков снова устроила тебе сюрприз, как тогда с гашишем? – Голубка затянулся сигаретой и окидывал Эрика подозрительным взглядом.
– Уж не знаю, о чем вы тут ребята думаете, но мне эта версия кажется маловероятной! Скажу вам два слова: Седые Головорезы и бригада Драгоша!
– Это четыре слова, – поправил Голубка.
– Это пять слов, тупица ты абортивный! – ответила Амелия.
Голубка лишь откровенно смеялся над истеричной женщиной.
– Я понял, к чему ты клонишь, Амелия. И нет! Ты не посмеешь на них нападать! – отрезал Эрик.
– Твою мать, Эрик! Эти вонючие деревенщины мне каждый день докучают! Они уже у меня вот здесь сидят! – Амелия провела по горлу.
– Я бы загнал ей туда, что потолще и послаще, – Голубка снова подмигнул Дэсмонду.
Ей богу, этот слизень напрашивается.
– Но Амели права, Эрик. Они каждый месяц пытаются обокрасть нас на марыч (марихуана). Одних успеваем отстреливать, вторых – нет, и теряем товар. Это вредит бизнесу. Невозможно работать в такой напряженной обстановке.
– Я сказал, никаких вооруженных конфликтов! – Эрик даже ударил кулаком по столу, – у нас нет доказательств их причастности и до тех пор, пока мы их не получим, я запрещаю развязывать кулаки, вам ясно?
Голубка кивнул, его сын вторил отцу.
– Амелия, тебе ясно? – переспросил Эрик.
Лицо Амелии перекосилось от ненависти и презрения, но она не могла идти Эрику наперекор, а потому лишь кивнула и продолжала нервно жевать губу и настукивать каблуком по мраморному полу.
– Что прикажешь делать с моими клиентами? – с наигранным терпением спросила женщина.
– Воспользуешься страховкой. Рудольф, свяжись с Бенедиктом и Ксавьером, пусть предоставят Амелии компенсацию из наших запасов.
– Понял, – кивнул Рудольф.
– Я тоже потерял марыч! – Голубка никогда не упускал возможности откусить кусок для себя.
– Все тебе будет, – Рудольф ответил за Эрика, уверенный, что тот уже готов взорваться.
– Идите! Я буду держать вас в курсе, – бросил Эрик.
Амелия вышла первой, за ней семенили ее два бугая, Голубка шел следом и что-то объяснял сыну по-украински, отчего Дэсмонду захотелось прикончить обоих.
Эрик устало опустился в кресло, друзья разместились на диванах.
– Эрик, как думаешь, что это было? – спросил Рудольф.
– Да что тут думать? Карим, мать его, узкоглазый! – выплюнул Дэсмонд.
– А мне всегда казалось, что он мало похож на азиата, – вставил Марк.
– Это не Карим! Это слишком круто для него! – Эрик сказал с таким напором, который не терпел противоречий.
– Но что они хотели этим доказать? – спросил Роберт.
– Что-что? Скомпрометировать еще один наш коридор! – ответил Дэсмонд.
– Что-то маловато усилий они приложили для этого. Ну, и взорвали они пути, это же железнодорожная развязка, там еще двенадцать путей для товарняков! – не согласился Роберт.
– Тут что-то не так. Нутром чую, – тихо проговорил Эрик.
– А что говорит Нина? – спросил Марк.
Эрик тяжело вздохнул.
– Пока ничего.
В комнате воцарилось молчание точно минута памяти веселому празднованию победы над Пастаргаями. Оказалось, ничего еще не кончено, Пастаргаи вышли на новый уровень. Война была в самом разгаре.
***
– Я вот, что тебе скажу. Эрик ослабел. Он похерел и слишком размяк от хорошей жизни. Он перестал видеть своим метким глазом потенциальные угрозы, – сказала Амелия, прикуривая с рук Голубки.
Оба партнера стояли в проулке недалеко от входа в офис.
– Не знаю, он до сих пор кажется уверенным и … как это… слово по-вашински? За целью идет!
– Целеустремленный?
– Точно!
Амелия сделала такую глубокую затяжку, что выкурила сразу половину сигареты.
– Мне наплевать, сколько он там компенсирует! Моя репутация пострадала! Клиенты не идиоты, они сразу распознают таблетки Эрика! Они подумают, что я недостаточно компетентна, чтобы поддерживать собственный товар! И что потом? Когда после этой вкусноты я снова предложу им пресный сухарь? Что они скажут? – спросила Амелия.
– Поревут, поревут, а потом смирятся с тем, на что денег хватает. Так всегда было. Не парься!
– А я говорю, что надо восстановить наши имена! Нам надо разобраться с этими пентюхами! Только ты и я!
Голубок окинул Амелию оценивающим взглядом, пытаясь раскусить искренность ее намерений. И весь ее боевой настрой говорил о том, что она не шутила.
– И что ты предлагаешь? – осторожно спросил Голубка
Амелия бросила окурок на землю и затушила носком ботинка.
– Заявиться к Драгошу и Головорезам и перестрелять всех к чертовой матери! Избавить нас от проблем раз и навсегда старым дедовским способом!
Голубка призадумался.
– А ведь довольно амбициозно, – сказал он. – Ты знаешь, что за все это время мы кормили своей работой лишь репутацию Эрика? А могли бы подкормить свою.
Амелия смотрела на него хмурым взглядом.
– Я имею в виду, если мы разделаемся с двумя бандами, остальные намотают на ус, что не только Эрик тут – гроза всех морей, но и сами мы по отдельности способны постоять за себя.
