Но связаны ли эти глубокие изменения с революционными переменами в других сферах организации общества? Совершенно очевидно: создание всех этих письменных документов означало, что общество становится более бюрократическим, но значило ли это, что отношения между классами сохранялись неизменными? Или эти отношения тоже изменились? Менялась ли экономическая система? Претерпевала ли изменения система политическая? Или же реалии политического и экономического уклада только более тщательно фиксировались?
Все это вопросы, на которые непросто ответить. Природа сохранившихся свидетельств такова, что нам трудно вычленить содержащуюся в них информацию, и это вводит в заблуждение. К примеру, особая форма отношений между людьми могла быть впервые четко зафиксирована в документах, относящихся к XIII в, Но означает ли это, что само отношение возникло в данном столетии? Или же подобные типы отношений лишь впервые зафиксированы тогда в письменной форме? Либо речь идет о самом раннем периоде, от которого смогли сохраниться относящиеся к делу документы? Наглядным примером является тот факт, что самые ранние известные нам образцы документа, известного как «вассальный договор», датируются XIII столетием. Договор отражал условия, на которых человек должен был нести службу у своего господина. Этот документ обычно определял плату, полагавшуюся вассалу, и, если речь шла о долговременном контракте, причитавшийся ему аванс. На основании таких документов историки решили, что и «договор вассала», и «контрактная армия» возникли к концу XIII в. и что они были характерной чертой позднего Средневековья, периода «незаконнорожденного (bastard) феодализма». Однако есть ясное, хотя и косвенное свидетельство того, что как «контрактные армии», так и вассалы, получавшие аванс и последующую плату существовали по крайней мере уже в 1100 г.
В целом в данной главе будет доказано, что существовала гораздо более высокая степень преемственности в экономической, политической и общественной организации, чем это часто предполагалось. Но вначале, прежде чем перейти к дальнейшему изложению, было бы полезно дать краткий очерк основных событий, акцентируя внимание на тех из них, которые были величайшей заботой для королей.
Вильгельм 1(1066–1087)
После 1071 г. Вильгельм уже достаточно прочно владел Англией. Валлийцы и шотландцы доставляли ему мало беспокойства. Скандинавские правители продолжали поглядывать на Англию жадным взором, но постоянно присутствовавшая угроза очередного вторжения викингов так больше и не материализовалась. С 1071 г. и до конца правления внимание Вильгельма было поглощено главным образом войной и дипломатией на континенте. Его родиной являлась Нормандия, и она была гораздо более уязвима для внезапного нападения, чем его островное королевство. Некоторых из соседей Вильгельма тревожила обретенная им власть, и они использовали любую возможность, чтобы ее уменьшить. В первую очередь речь идет о короле Франции Филиппе и графе Анжуйском Фульке Мрачном (Fulk le Rechin). Благоприятные возможности для них были обеспечены старшим сыном Вильгельма — Робертом (род. 1054). Хотя он был признан наследником Нормандии еще в 1066 г., ему никогда не было дозволено насладиться деньгами или властью, и с 1078 г. он оказался вовлеченным в серию интриг против своего отца. В раздорах между королем Франции и герцогом Нормандии естественное поле боя представлял собой Вексен — спорная территория, лежащая на северном берегу Сены, между Руаном и Парижем. Графство Мен, которое Вильгельм завоевал в 1063 г., играло такую же роль в возбуждении враждебных действий между Нормандией и Анжу. Графству Мен было суждено стать яблоком раздора для двух последующих поколений; Вексену — гораздо дольше (вплоть до 1203 г.). Таким образом, уже в правление Вильгельма вырисовывались черты политической модели, которая будет доминировать в следующем столетии: сочетание семейного разлада и спора о границах.
В этом контексте показательны обстоятельства смерти Вильгельма. Гарнизон французской крепости Мант совершил рейд в Нормандию. Вильгельм отплатил той же монетой. В то время как его войска предавали Мант разграблению (июль 1087 г.), он получил ранение, от которого скончался. Роберт, бывший в то время в разладе с отцом, предпочел остаться при дворе короля Филиппа, в то время как его младший брат Вильгельм, подчеркивая свою верность, присутствовал у смертного одра отца. Девятого сентября 1087 г. Вильгельм I умер. Его тело доставили в его соборную церковь Св. Стефана в Кане, К концу жизни Вильгельм очень располнел, и, когда слуги попытались втиснуть его тело в каменный саркофаг, оно разорвалось, наполнив церковь отвратительным запахом. Таков был несчастный конец карьеры необычайно обласканного фортуной и одаренного короля.
Вильгельм II (1087–1100)
Каковы бы ни были последние пожелания Вильгельма, имелись серьезные основания в пользу того, что старший сын должен унаследовать достояние (патримоний) отца, т. е. те земли, которые отец сам унаследовал. Следуя этому, Роберт, несмотря на то что он был в состоянии мятежа против отца, унаследовал Нормандию. Но земли, которые приобрел сам Вильгельм (с помощью покупки, брака или завоевания), могли быть использованы и для того, чтобы обеспечить других членов его семьи. Поэтому Англия — самое обширное приобретение Вильгельма Завоевателя — была предоставлена для обеспечения его младшего сына Вильгельма. Старший сын Роберт, естественно, возражал против этого, и, возможно, если бы не его мятеж, он мог бы унаследовать и Англию.
Очевидно, что обычаи, управлявшие наследованием трона, все еще были гибкими. Они могли и должны были изменяться, для того чтобы принимать в расчет политические реалии, к примеру характеры соперничающих претендентов. Таким образом, можно предположить, что влиятельные люди (среди них Ланфранк, архиепископ Кентерберийский), которые решили принять Вильгельма Рыжего (Rufus) как короля Англии, имели основания считать его потенциально лучшим правителем, чем его старший брат. Если обратиться к хроникам деяний Роберта как до, так и после 1087 г., станет ясным, что это было разумное суждение. Тем не менее спустя нескольких месяцев после вступления на престол Вильгельм Рыжий обнаружил, что ему противостоит могущественная оппозиция крупных баронов, магнатов. Согласно англо-нормандскому хронисту Ордерику Виталию, целью мятежников являлось воссоединить Англию и Нормандию не ради какого-то принципа конституционного закона, но чтобы решить собственные политические проблемы. Выбор, стоявший перед ними, был суммирован в словах, которые Ордерик вложил в уста первого среди баронов — Одо из Байё. «Как можем мы служить должным образом двум удаленным друг от друга и враждебным друг другу государям? Если мы хорошо служим герцогу Роберту, мы оскорбим тем самым его брата Вильгельма, и он лишит нас наших доходов и титулов в Англии. С другой стороны, если мы подчинимся королю Вильгельму, герцог Роберт лишит нас владений наших отцов в Нормандии». Этот довод апеллировал к закрепленным законом имущественным правам, и он обладал большой силой воздействия. Подобный довод мог легко привести к смещению Вильгельма Рыжего с английского престола. Если должен был быть только один правитель соединенного англо-нормандского королевства, то притязания старшего брата трудно было бы отклонить. К счастью для Вильгельма, в случае с его братом имела место неявка противной стороны: Роберт остался в Нормандии, а его английские сторонники оказались в тяжелом положении. Тем не менее мятеж 1088 г., несмотря на его скорый крах, обнаружил, сколь ненадежной являлась позиция короля Англии, который не был одновременно и герцогом Нормандии.
