Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
Кстати, русские националисты – принципиальные противники и существования национально-территориальных субъектов федерации в РФ, и эта их позиция имеет своих сторонников в высшем руководстве России, что видно по компании по укрупнению регионов, в ходе которых было ликвидировано несколько национальных автономий. И поэтому когда власти России, с одной стороны, лишают национальной автономии коми-пермяков, а с другой – советуют властям Украины перейти к федерации и создать в ней национальные автономии для неукраинцев (не только русских, но и венгров, русинов и т. д.), то звучит это фальшиво и неубедительно.
Власть России так настороженно относится к федерализму внутри России по понятной причине: у нее нет наднациональной идеологии, которая сплотила бы все народы России и сделала бы неопасным федерализм, выходит, одна и та же причина препятствует и более глубокой интеграции России, и интеграции постсоветского пространства.
И наконец, наша политика по отношению к Украине показывает, что современное российское руководство совершенно не умеет взаимодействовать с националистическими элитами в соседних республиках. Кроме банального подкупа, оно, похоже, не имеет в своем арсенале никаких средств для привлечения хотя бы части националистов соседних государств на свою сторону, но подкуп тут практически не работает. И это понятно: российское руководство не имеет никакой идеологии, а ядро националистов – люди, крайне мотивированные идеологически; можно подкупить Януковича, но нельзя – Яроша. Последние же попытки использовать в качестве идеологии России русский национализм вообще привели к печальному результату. Весной в официальных российских СМИ прошло множество материалов, которые внушали мысль, что «украинство» лишь проект европейских разведок и никакого украинского народа якобы не существует, а есть лишь южные русские, «малороссы», которых лишили их идентичности. Фильм такого содержания демонстрировался даже по «Росии-24», что не оставляет сомнений в том, что данная позиция имеет одобрение на самом верху. Если до этого еще теплилась некоторая надежда, что в кругах умеренных украинских националистов, оппозиционных к современному киевскому режиму, найдутся сторонники вхождения обновленной Украины в Евразийский Союз на каких-нибудь особо льготных условиях и что именно на сотрудничество с этими силами можно будет сделать ставку России, то теперь таких надежд практически нет. Кто захочет сотрудничать со страной, официальная пропаганда которой отрицает само существование твоего народа? Российский госагтипроп добился лишь того, что все национальные силы Украины сплотились вокруг антироссийского и прозападного режима Порошенко – Яценюка.
Увы, политика руководства современной России показывает, что уроков из истории последней по времени «красной интеграции» евразийского пространства они пока еще не вынесли…
Ленин как левый патриот
Ленин принадлежит к фигурам такого исторического масштаба, что истинное его значение, возможно, будет понято через столетия, только нашими внуками и правнуками. Впрочем, и тогда не будут утихать споры о Ленине, как они не утихают они по сей день об Иоанне Грозном, Петре Великом, которых отделяют от нашей «современности» века… И, конечно, с каждым новым поколением, с каждым новым поворотом сложной истории России в образе Ленина будут высвечиваться новые и новые черты. И чем дальше, тем больше Ленин будет не похож на тот елейный, пропагандистский образ, которым – чего уж греха таить! – подменяли в СССР в пропагандистских целях живого Ленина. Упрощенчество нашего агитпропа не просто затеняло подлинную многогранную гениальность Ленина, не давало увидеть его в полный рост. Как это ни парадоксально, во многом именно это упрощенчество ответственно и за сегодняшнюю кампанию по огульному хулению Ленина. Ведь наши либералы также не стали утруждать себя поисками исторической истины, они просто вывернули наизнанку имевшийся пропагандистский образ и подменили прежний «белый стереотип» новым – «черным».
Бороться с такой фальсификацией, безусловно, нужно, это имеет не только теоретический, но и политический смысл. Ведь, избавляясь от «хрестоматийного глянца», мы вдруг видим другого, крайне актуального Ленина – не только вождя мирового пролетариата и интернационалиста, но и Ленина-патриота, российского национального героя, государственника, собирателя земель и борца с иностранными интервентами, что так актуально в наше время унижения и слабости некогда Великой России. Но не менее важно, что Ленин был и одним из теоретиков русского марксистского левого патриотизма, то есть марксизма, превратившегося из абстрактной теории мировой революции, в особую версию теорий антизападной, национально-освободительной борьбы.
Культивировавшийся в СССР догматический образ Ленина представлял его как мыслителя, который жестко придерживался одной единственно верной линии, заданной Марксом и Энгельсом, и взгляды которого, сформировавшись еще с ранней юности, так никогда не изменялись. Всякие разговоры об определенном, пусть и творческом отходе Ленина от «европейского марксизма» Маркса и Энгельса и его переходе к «русскому марксизму», а также об эволюции взглядов Ленина, о его ошибках и их преодолениях воспринимались бы как крамола, за которую можно было жестоко поплатиться. Однако очевидно, что это было значительным обеднением и даже фальсификацией живого Ленина – диалектика по складу ума и по мировоззрению, мыслителя смелого и новаторского, чуткого к изменениям исторической обстановки и постоянно развивавшегося. Да и сам Ленин ни за что бы не согласился с тем, что он никогда не ошибался: более того, он много раз признавал свои ошибки и четко объяснял, почему он изменил свой взгляд по тому или иному вопросу (пример: отношение к крестьянству у «раннего Ленина» периода полемики с народниками и у «зрелого Ленина» периода после 1905 г.).
Далее, Ленин бы, наверное, не согласился с тем, что его взгляды есть некий «русский» и, шире говоря, «неевропейский марксизм», он считал все же, что марксизм один и при всех особенностях тактики коммунистов теория их и на Востоке и на Западе мало чем отличается и есть творческое развитие доктрины самого Маркса. Тем не менее объективно Ленин провозгласил русский и неевропейский путь к социализму, отличающийся от пути Запада, и Ленин и обосновал его в послереволюционной полемике с меньшевиками, по сути отказавшись от некоторых европоцентристских элементов у Маркса и особенно Энгельса. Это, полагаем, позволяет видеть в Ленине своеобразного «левого» идеолога национально-освободительной борьбы незападных стран и как раз и делает его первым представителем «левого патриотизма» среди русских марксистов.
Вспомним, что сам Маркс и еще в большей мере Энгельс считали, что капитализм постепенно станет мировым не только в том смысле, что в орбиту капиталистического рынка будут втянуты все страны мира, но и в том, что во всех странах рано или поздно возникнет развитое капиталистическое хозяйство, подобное западному. Достаточно почитать статьи Маркса о британской колонизации Индии, чтобы убедиться, что, осуждая варварские методы вовлечения Индии в так называемый «цивилизованный мир», Маркс все же считал сам факт этого позитивным, так как тем самым разрушается индийская «азиатская формация» и формируется индийский капитализм – необходимый мост для перехода к социализму. В предисловии к «Капиталу» Маркс выражается еще определеннее: каждая отсталая страна должна пройти тот же путь, который уже прошли развитые капиталистические страны. Энгельс занимал в этом вопросе еще более жесткую позицию: он в работе о социалистических течениях в России подверг резкой критике теории «русского социализма», надеющиеся на прыжок России из феодализма прямо в коммунизм с помощью стихийно-социалистического элемента русской жизни – крестьянской общины.
Ознакомительная версия. Доступно 9 страниц из 45
