47. Принцип капитана Кирка
Интуиция – ключ к знанию без понимания, откуда это знание
Звездная дата: 1672.1. Земная дата: 6 октября 1966 г. Сериал «Звездный путь», пятая серия, «Враг внутри». Капитан Джеймс Кирк только что телепортировался с планеты Альфа 177, где магнитные аномалии повредили транспортер и расщепили Кирка на два существа. Одно – холодное и рациональное. Другое – импульсивное и иррациональное. Рациональный Кирк должен принять решение, чтобы спасти команду, но в нерешительности он жалуется доктору Маккою: «Я не могу жить без него [иррационального Кирка]. Я не хочу возвращать его. Он как зверь – жестокий, безрассудный зверь. Но это тоже я».
Эта психологическая битва интеллекта и интуиции обыгрывается почти в каждой серии «Звездного пути»: его персонажи – суперрациональный г-н Спок, гиперэмоциональный доктор Маккой и капитан Кирк, почти идеальное сочетание обоих. Поэтому я называю этот баланс «принципом капитана Кирка: интеллект движим интуицией, интуиция движима интеллектом».
Для большинства ученых интуиция – ненавистная помеха рациональной жизни, внутренний враг, от которого нужно телепортироваться подальше, как от перегревшегося бластера. Тем не менее принцип капитана Кирка нынче находит поддержку в новой сфере научных исследований, которую блестяще изложил Дэвид Майерс, психолог из Колледжа Хоуп, в новой книге «Интуиция: Возможности и опасности» (Intuition: Its Powers and Perils, 2002). Признаюсь, когда книга впервые попала ко мне в руки, я отнесся к ней скептически. Но, как показывает Майерс с помощью бесчисленных воспроизведенных экспериментов, интуиция – «способность к прямому познанию, моментальному постижению без наблюдений или рассуждений» – такая же часть нашего мышления, как аналитическая логика.
Безусловно, физическая интуиция хорошо известна и признана как один из важных талантов спортсмена: вспоминаются Майкл Джордан и Тайгер Вудс. Но также существует социальная и психологическая интуиция, которая так быстра и неуловима, что ее нельзя считать частью рационального мышления. Налини Амбади и Роберт Розенталь из Гарварда, например, обнаружили, что оценка преподавателей студентами, которые видели этих преподавателей лишь в 30-секундном видеоролике, была удивительно сходной с оценкой студентов, прослушавших целый курс. Даже три двухсекундных видеоклипа дали поразительную корреляцию оценок на уровне 0,72.
Исследования показывают, как незаметные раздражители могут исподволь влиять на нас. Моше Бар и Ирвин Бидерман в Южно-Калифорнийском университете демонстрировали эмоционально-положительные (котята, влюбленные пары) или отрицательные (оборотень, мертвец) изображения на протяжении 47 миллисекунд, прежде чем показать испытуемым изображения людей. Хотя испытуемые сообщали, что видели лишь вспышку света вместо эмоционально заряженных сцен, они более позитивно оценивали изображения людей, которые следовали за положительными образами, т. е. кое-что в голове все равно оставалось.
Похожим образом интуиция играет роль в «узнавании» людей. Лучшим предиктором успеха психотерапевтического контакта служит ваше впечатление от первых пяти минут знакомства. Люди с опытом романтических свиданий за считаные минуты первой встречи понимают, захотят ли они второй. В той мере, в которой можно выявить ложь по жестикуляции и выражению лица, женщины делают это успешнее мужчин, поскольку они более чувствительны к тонким интуитивным сигналам. Женщины также лучше определяют, кто из двоих на фотографии начальник, действительно ли пара на фотографии любит друг друга или просто позирует, а когда им показывали без звука двухсекундную видеозапись лица расстроенной женщины, они точнее мужчин угадывали, ругает она кого-то или говорит о своем разводе.
Интуиция – это не бессознательное восприятие, это тонкое восприятие и научение – знание без понимания, что вы знаете. Опытные шахматисты часто «знают» верный ход, хотя не могут объяснить, как его узнали. Те, кто хорошо умеет распознавать «микромоментальные» выражения лица, более точны в выявлении лжи. (В экспериментах по выявлению лжи участвовали студенты, психиатры, операторы полиграфа, судьи, полицейские и агенты секретной службы, и лишь последние, обученные замечать едва различимые сигналы, показали результат выше чисто случайного.)
Большинство из нас – не мастера в выявлении лжи по той причине, что мы чересчур полагаемся на то, что люди говорят, а не на то, что они делают. Пациенты с травмами мозга, ослабляющими внимание к речи, лучше определяют ложь: афазики[43], перенесшие инсульт, идентифицировали лжецов в 73 % случаев, когда концентрировались на выражении лица (люди, не страдающие афазией, давали результат на уровне простого угадывания). Возможно даже, что нам внутренне присуща ориентация на интуитивное мышление: пациент с повреждениями лобных долей мозга и миндалевидного тела (центра страха) не способен понимать социальные взаимоотношения или определять обман, особенно в социальных взаимоотношениях, хотя его когнитивные способности полностью сохранны.
В науке мы избегаем интуиции, потому что она таит множество опасностей (так тщательно описанных Майерсом), но нам не вредно помнить принцип капитана Кирка – интеллект и интуиция дополняют, а не исключают друг друга. Без интеллекта интуиция может завести нас в дебри эмоционального хаоса. Без интуиции мы рискуем не справиться со сложной социальной динамикой и моральными дилеммами. Как объяснял доктор Маккой нерешительному рациональному Кирку: «У всех нас есть темная сторона – она нужна нам! Это половина нас. Она не уродлива – она человечна. Без нее ты не стал бы капитаном, и ты это знаешь! Своей властью ты обязан именно тому, другому Кирку!»
