46. Ешь, пей, веселись[41]
Или почему нужно перестать беспокоиться и спокойно есть
Среди спортсменов, одержимых идеей контроля собственного веса, нам, велосипедистам, нет равных. На тренировочных заездах только и разговоров что о потерянном или набранном весе, последних веяниях моды в сфере диет и режимов питания. Обещания даются и нарушаются. Чувство вины растет с каждым дополнительным фунтом, утешает лишь то, что велосипедные шорты черного цвета и легко растягиваются. Все мы знаем формулу: 10 фунтов лишнего веса на 5 %-ном уклоне замедляют скорость подъема на 0,8 км/ч. От нее веет ньютоновской категоричностью. F = MA. Сила, которая нужна, чтобы крутить педали, равна ускорению, умноженному на эту самую массу в седле.
Но большинство из тех, с кем я катаюсь – такие же, как я, парни за 40, а то и за 50, у них есть работа и семья, а пора их гоночного расцвета далеко позади. Мы ездим, потому что это весело и нам приятно быть в форме. Откуда тогда беспокойство по поводу нескольких лишних фунтов? Дело в том, что это нечто символичное для нашего общества в целом – велокультура, у которой есть своя внутренняя алгебра: G = FT. Вина (G) пропорциональна частоте приема (F) и вкусовым качествам (T) пищи.
Сложность в том, что эволюция выработала у нашего организма страстное стремление к поглощению питательной и вкусной пищи: в палеолите получить ее удавалось редко. Можно ли удержаться от этого? «Удерживаться не нужно», – говорит Барри Гласснер, социолог из Южно-Калифорнийского университета и автор книги «Проповедь о еде: все ваши представления о еде ошибочны» (The Gospel of Food: Everything You Think You Know About Food Is Wrong, 2007). Мы ошибочно следуем тому, что Гласснер называет «проповедью порока», иначе говоря, верим, что «ценность блюда определяется в первую очередь тем, чего в нем нет. Чем меньше сахара, соли, жира, калорий, углеводов, консервантов, добавок и прочих подозрительных вещей, тем лучше блюдо». Научного обоснования этой кулинарной религии, как говорит Гласснер, фактически нет. Религия – верное описание, поскольку трудности начались с американского пуританства: навязчивого страха, что где-то люди наслаждаются жизнью, и желания их остановить. Тем не менее, по словам Гласснера, «исследования сидящих на диете показали, что те, кто считает удовольствие малозначимым фактором при выборе еды, меньше наслаждаются пищей, чаще недовольны своим телом и страдают нарушением пищевого поведения».
Вкус имеет значение. Гласснер цитирует исследование, в котором «шведкам и тайкам предложили тайское блюдо, слишком острое для шведок. Тайки, которым блюдо понравилось, усвоили больше железа из него. Когда исследователи провели обратный эксперимент и подали к столу гамбургеры, картошку и фасоль, больше железа усвоили шведки, которым нравилось такое меню. Но красноречивее всего оказался третий вариант эксперимента, где обе группы получили еду, богатую питательными веществами, но в виде безвкусной клейкой массы. В этом случае ни одна из групп не усвоила много железа».
Кстати о железе. Аткинс[42] неправ, и мясо вредно, так? Не так. Гласснер упоминает исследование, показавшее, что в группах греков, итальянцев и японцев с ростом потребления мяса и повышением концентрации холестерина в крови уровень смертности от болезней сердца понижается. Безусловно, многие другие факторы также влияют на взаимосвязь режима питания и здоровья. Гласснер цитирует исследование, обнаружившее 28 %-ное снижение риска сердечных приступов у некурящих, которые занимались спортом по полчаса в день, употребляли рыбу, клетчатку, получали фолиевую кислоту, а также избегали насыщенных жиров, трансжиров и углеводов, повышающих уровень глюкозы. А по словам Карин Мичелс, эпидемиолога из Гарварда, «кажется, важнее повышать количество регулярно употребляемой здоровой пищи, чем снижать количество регулярно употребляемой нездоровой пищи».
