Ее стремительность и знание приемов карате спасло ей жизнь.
Эльмина задержала убийц ровно на столько, сколько понадобилось маркизу и Чангу, чтобы успеть появиться вовремя.
Еще немного, и все было бы кончено.
«Я… спасена».
Словно прочитав ее мысли, маркиз еще крепче обнял ее.
Он молчал, и до некоторой степени она была ему за это благодарна.
После всего случившегося у нее почти не осталось сил даже пошевелить губами.
Главное — он здесь, рядом.
Эльмина могла слышать биение его сердца.
Они медленно поднимались по склону.
Наконец они забрались наверх, и маркиз отчетливо видел каждую ее черточку.
Прежде чем они въехали в тень парковых деревьев, он спросил:
— С вами действительно все в порядке? Как же вы решились на такой безумный поступок? Одна, ночью, в конюшне?
— Откуда я могла знать… как я могла… предполагать, что там находятся эти воры… явившиеся за Шалом?
— Больше никогда не должно повториться ничего подобного!
Его губы были очень близко, и она надеялась, что он поцелует ее снова.
Ей так этого хотелось, и ее взгляд был красноречив.
— Мы поговорим обо всем, когда вернемся домой, — добавил он.
Они продолжали путь к дому.
Теперь она чувствовала себя лучше, но по-прежнему льнула к мужу.
Все-таки Эльмина не могла избавиться от страха, что, возможно, маркиз поцеловал ее лишь под влиянием эмоционального порыва и больше никогда не сделает этого.
Им потребовалось всего несколько минут, чтобы миновать парк и подъехать к парадному входу.
Два конюха уже ожидали их и тотчас подбежали взять под уздцы Самсона.
— Хагсону может понадобиться ваша помощь, — сказал маркиз. — Вы оба отправляйтесь и возьмите с собой много веревок. Все ясно?
— Да, ваша светлость!
В их молодых голосах звучал азарт — они явно стремились быть там, где происходит действо.
Ночной лакей держал дверь открытой, но дом встретил их тишиной, так как остальные слуги спали.
Маркиз помог Эльмине слезть с лошади, однако не позволил даже ступить на землю — понес на руках вверх по ступеням.
Он вошел в холл и поднялся по лестнице, прижимая ее к своему сердцу.
Эльмине еще никогда не было так хорошо, и она уткнулась лицом в его плечо.
Что бы там ни произошло с ними в будущем, у нее останется воспоминание об этих мгновениях.
Она не забудет, как прижималась к нему и как в один волшебный, восхитительный миг он поцеловал ее.
Дверь ее спальни так и оставалась приоткрытой, как в минуту ее ухода.
Маркиз внес ее в комнату и бережно положил на кровать, сказав при этом:
— Вам пора отдохнуть.
Не желая, чтобы он уходил, Эльмина протянула к нему руки, и он прибавил:
— Я сейчас же вернусь, и мы поговорим.
Она с улыбкой смотрела на него в свете свечей, а он, закрыв дверь в коридор, прошел в свою спальню.
Эльмина поспешно сбросила порванную тунику и черные панталоны.
Потом вымылась холодной водой — смыла с себя грязь от попоны.
Она надела ночную рубашку, лежавшую там, где она ее оставила, то есть на полу.
Скользнув в кровать, девушка больше не чувствовала себя беспомощной или испуганной, скорее возбужденной от того, что маркиз пообещал вернуться.
Она ждала его и думала о нем, красивом, сильном, замечательном.
О том, что, если б он не услышал ее мольбу о спасении и вместе с Чангом не подоспел на помощь, ее тело уже болталось бы в водном потоке.
Дверь в смежную комнату открылась, и он вошел.
На нем был тот же длинный красный халат, который он надевал в свадебную ночь, и она решила, что он подойдет и так же присядет на край кровати, чтобы поговорить с нею.
Вместо этого он раздвинул шторы на окнах, и она смогла увидеть звезды на небе и лунный свет, который вот-вот исчезнет.
Наверное, было уже около трех часов утра, но ей казалось, будто целая вечность прошла с тех пор, как она вечером поднялась к себе в спальню.
Маркиз стал гасить свечи.
Не успела Эльмина произнести и слова, как он очутился и кровати рядом с ней.
Она вся замерла от неожиданности, а между тем Олстон обнял ее и прижал к себе.
Она затрепетала от ощущения его близости.
— Теперь, милая моя, — сказал маркиз проникновенно, — мы можем обсудить случившееся, если ты все еще хочешь этого. Что касается меня, то единственное мое желание — поцеловать тебя.
— Пожалуйста… поцелуйте меня, — прошептала Эльмина.
Она запрокинула голову, подставив ему губы.
Маркиз осторожно и ласково поцеловал ее.
И вновь как будто молния пронзила ее тело, заставив испытать не то наслаждение, не то боль.
А потом его губы стали более настойчивыми и ненасытными.
Она никогда бы не узнала этого блаженства, если б умерла…
А он все целовал и целовал ее, и она словно растворялась в нем.
Теперь Эльмина чувствовала, как заполнившее ее всю тепло превращается в пламя.
Оно пылало в ее груди и на губах, словно искало встречи с жаром его губ.
Маркиз был охвачен тем же пламенем.
Случилось то, чего она страстно хотела, но не надеялась узнать.
Он замер на мгновение, чтобы посмотреть на нее, и она прошептала:
— Я… люблю вас… ничего не могу поделать… я люблю вас!
— Но и я не в силах бороться со своими чувствами.
И вот уже она сама прильнула к нему и стихла в его объятиях.
— Ты именно этого хотела, не так ли, моя родная? Чтобы я полюбил тебя так, словно никогда никого не любил прежде? Что ж, это действительно произошло!
— Неужели… это правда?
— Думаю, ты бы не поверила моим словам, солги я тебе. Клянусь всем святым, мое отношение к тебе не имеет ничего общего с моими чувствами к любой другой женщине.
Эльмина вскрикнула от счастья.
— Вы уверены? Вы… действительно уверены?
— Впрочем, я уже давно испытываю такие чувства.
— Но почему же… вы ничего… не сказали мне?
— Во-первых, мне хотелось быть абсолютно уверенным в себе, а во-вторых, убедиться, что ты не станешь опять вступать со мной в сражение, как в прошлый раз.
