Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
– Где?
– Все это время Нина жила у него в комнате. Старший Зуев ее видел и принял ее за призрак матери.
– Кто такой этот Лупоглазый и зачем ему Нина?
– Это очень опасный человек. Это он поджег гостиницу. Вероятно, он же убил гаишника на трассе в конце лета.
– Откуда такая информация?
– Просто предположение.
– Держите предположения при себе. Излагайте факты.
– Хорошо. Думаю, Нина предчувствовала его появление, поэтому и спряталась. Допускаю, что она планировала сбежать из Шиченги вместе с Алексеем.
– Я же сказал: только факты.
– Ладно. Факты так факты. Ваш сотрудник, Пшеницын, выпустил из СИЗО или из КПЗ, не знаю, как это у вас называется, одним словом, он выпустил заключенного, который обвиняется в убийстве.
– А это вы откуда знаете?
– Этот заключенный напал на меня и пытался убить.
Андрей провел рукой по лейкопластырю на левой скуле.
– Он пытался воткнуть гвоздь мне в глаз. Сантиметр правее, и я бы остался без глаза.
– Зачем ему вас убивать?
– На мосту он ждал не меня.
– А кого?
– А вы как думаете?
Соловьев нахмурился.
– Павлика?
– Пшеницын заказал этому Шаврину убийство Алексея Зуева.
– Что? Что за бред?
– Он сказал ему, что на баке возле школы лежит ружье. Шаврин должен был подстеречь Зуева у дома и застрелить его из этого ружья. После чего он должен был встретиться с Пшеницыным на мосту. Пшеницын обещал дать ему денег на дорогу и отпустить.
– И на мосту Пшеницын, вероятно, убил бы его.
– Вероятно. Вероятно, план был таким. Шаврин это понял, хотя особым умом не блещет.
– Что же пошло не так?
– Вы зря смеетесь. На баке у школы ружья не было.
– Его забрал Кораблев, царствие небесное. А откуда же оно там взялось?
– Его оставил там Пшеницын, когда шел в школу от Зуева. Это ружье Зуева. Я видел дырку от пули на двери квартиры Зуева. По-видимому, Пшеницын пришел к нему, Зуев был выпивши, и они маленько повздорили. Пшеницын забрал ружье и закинул его на бак.
Помолчали.
– Одного не пойму: зачем Пшеницыну убивать Алексея Зуева? Да еще нанимать для этого идиота и пьянчугу Шаврина?
– Думаю, Зуев что-то знает о Пшеницыне. Что-то, чем тот не очень хотел делиться с окружающими. Да, это был отчаянный план, но он мог сработать, если бы Кораблев не нашел ружье.
– Бедный Кораблев. Захват заложников…
– Ружье не было заряжено.
– Что?
– Я там был. В тот момент, когда он угрожал ружьем Бокову и продавщице, оно не было заряжено.
– А вы откуда знаете?
– Еще раз: я там был. После того как Пшеницын застрелил Кораблева, он достал из кармана патрон и зарядил ружье. Боков тоже это видел. Он подтвердит.
– Нет, – сказал Соловьев.
– Что нет? – не понял Андрей.
– Боков будет молчать.
– Это не важно. Моих слов достаточно. Вы должны немедленно арестовать Пшеницына и объявить Лупоглазого в розыск. Вероятно, у него есть машина, которую он забрал у гаишника, но они не могли уехать далеко. Нужно перекрыть трассу.
Соловьев задумчиво смотрел на Андрея. Было видно, что он только что принял какое-то трудное решение.
– То, что вы делаете сейчас, – большая ошибка, – сказал Андрей. – Вы ведь понимаете, что вам это не сойдет с рук?
Соловьев вздохнул. Он ничего не ответил и закрыл дверь камеры. Андрей посмотрел на него через зарешеченное окошечко.
– Вы думаете, что Пшеницын – ваш человек, и поэтому его защищаете, – сказал он. – На самом деле все наоборот. Это вы его человек.
Соловьев снова промолчал. Он вернулся в кабинет, достал пистолет из сейфа, выщелкнул обойму, проверил патроны. Убрал пистолет в карман и вышел из кабинета.
54
Соловьев напрасно ждал рядом с мостом два часа. Ни Шаврин, ни Пшеницын не появились.
55
Утром Соловьев выпустил Андрея из камеры. Они вместе поднялись в кабинет на втором этаже. Соловьев насыпал в две чашки растворимый кофе из банки, добавил кипяток из белого пластмассового чайника и поставил чашку перед журналистом.
– Как спали?
– Как младенец. А у вас, я вижу, выдалась трудная ночь.
– Шаврин, по всей видимости, ушел из Шиченги.
– Или вы его убили.
– Думай, что говоришь.
– Значит, не вы. Значит, Пшеницын добрался до него первым.
– Шаврин предположительно добрался до трассы, там поймал дальнобойщика и уехал.
– Думаете, я вам поверю?
– Придется поверить.
– Вы объявили Лупоглазого в розыск?
– Нет. Нина утонула в Шиченге.
– Вы знаете, что это неправда. Она жива.
– Нина утонула в Шиченге, – повысил голос Соловьев, – а ты слушаешь то, что тебе говорят, если не хочешь отправиться обратно в камеру.
– Я вас не боюсь, – сказал Андрей. Взял чашку и сделал большой глоток кофе.
– За себя не боишься, – сказал Соловьев, – а за отца?
– А что отец?
– Он же у тебя выпивает не хуже Зуева. Живет в деревянном доме. Видел, как гостиница полыхнула? Так и его дом может полыхнуть. Мало ли, окурок на пол бросил. Или проводка замкнула.
Андрей молча смотрел на Соловьева.
– Я все о тебе выяснил, Андрей, – сказал Соловьев. – Что же ты не сказал, что ты наш земляк?
– Мне было девять лет, когда я отсюда уехал.
– И что с того? Родная земля – это навсегда. Так что, не будешь родину покрывать позором в глазах общественности? Или ради красного словца не пожалеешь и отца? Так это у вас, у журналистов?
Андрей молчал.
– Настоящая смелость – она в том, чтобы думать не о мертвых, а о живых. Давай думать о живых.
– Нина жива, – сказал Андрей.
– Нина мертва, – сказал Соловьев. – Она утонула.
56
Перед тем как уехать из Шиченги, Андрей заехал к отцу. Отец сидел на крыльце и курил. Он сильно сдал с тех пор, как Андрей его видел в последний раз. Андрей немного посидел с отцом, но поговорить не получилось. Отец уже и тогда слышал плохо, а теперь совсем оглох. Посидели, помолчали, выкурили по сигарете, обнялись.
Ознакомительная версия. Доступно 8 страниц из 38
