Позже это соглашение было широко представлено в качестве триумфа епископа. В самом деле, по нему Мария получила право на так называемые «места безопасности»: города Анже, Шинон и Пон-де-Се, которые имели стратегическое значение благодаря мостам через Луару (правда, ей пришлось отказаться от Нормандии). Конечно, было бы лучше, если бы ей отдали крупный город Нант, в устье Луары, но договориться об этом не получилось. «Спаситель» Марии герцог д’Эпернон был восстановлен во всех правах.
«Дю Плесси приободрил Марию Медичи, завершив меморандум заявлением о том, что если она, живя без интриг в выданном для нее месте, по-прежнему будет подвергаться гонениям, он первым заявит о том, что власть в государстве подчинена личным интересам, с явным намеком на то, что король в таком случае потеряет свой авторитет. Этот меморандум был важен потому, что, во-первых, успокаивал враждебные чувства в окружении королевы-матери, а, во-вторых, свидетельствовал о том, что дю Плесси, который вовсе не был жадным до власти заговорщиком, прежде чем исполнить свое обещание забыть о верности богоданному монарху, должен получить морально веские основания сделать это. Таким основанием могло стать упомянутое незаконное преследование. Между партией дю Плесси, теперь уверенно главенствовавшей, и старым окружением королевы-матери случались столкновения. Дю Плесси договорился о том, чтобы его брата Анри сделали губернатором Анже»161.
Согласиться с утверждением, что Арман Жан дю Плесси «вовсе не был жадным до власти заговорщиком», трудно. Другой, не менее известный биограф кардинала, Франсуа Блюш, утверждает, что его постоянной заботой было «остаться верным своей благодетельнице, при этом максимально угождая Людовику XIII»162. Разве это не принято называть предательством? Относиться к Арману Жану дю Плесси можно по-разному, но то, что он всегда действовал, следуя принципу «цель оправдывает средства», – бесспорно.
Отметим также и то, что упомянутый брат епископа очень скоро повздорил с неким гвардейским капитаном Шарлем де Лозьером. Были обнажены шпаги, и в ходе поединка, больше похожего на уличную драку, Анри дю Плесси был смертельно ранен.
Едва пережив потерю, человек, который «вовсе не был жадным до власти заговорщиком», стал «подтягивать» наверх других своих родственников и друзей: Амадор де Ла Порт (брат матери) был назначен губернатором Анже, маркиз де Брезе (муж сестры) стал капитаном гвардейцев, а позже – маршалом Франции и т. д. Таким образом, дю Плесси формировал базу для того, чтобы и дальше диктовать свою волю при дворе.
Пятого сентября 1619 года в замке Кузьер, близ Тура, состоялась встреча Людовика XIII с матерью. Они обнялись, и Мария даже смахнула со щеки набежавшую слезу. В тот же день они вместе поехали в Тур, и последующие дни были отмечены охотой и пирами, сменявшими друг друга. Арман Жан дю Плесси находился среди почетных гостей. Герцог де Люинь вынужден был выказывать ему свое расположение, хотя прекрасно знал цену «этому пройдохе». Что же касается дю Плесси, то и он не питал в отношении де Люиня никаких иллюзий. «Свет не видал большего обманщика, чем месье де Люинь, – вспоминал он потом. – Он давал обещания, не только зная, что не будет их выполнять, но и заранее зная, чем это затем оправдает».
Шестнадцатого октября 1619 года Мария в сопровождении десятитысячного эскорта торжественно въехала в Анже. Ей был отведен один из самых красивых дворцов в городе.
А затем произошло событие, которое повергло двор Медичи в настоящее уныние: Людовик освободил принца де Конде и снял с него все обвинения. Репутация королевы-матери после этого оказалась запятнанной злоупотреблением властью, поскольку именно она заключила принца в тюрьму в 1616 году.
Принц де Конде тут же стал весьма воинственным союзником герцога де Люиня. Это тем более не понравилось королеве-матери, считавшей принца своим личным врагом.
Не радовали и новости, поступавшие из Парижа: в частности, новым воспитателем младшего сына Марии Гастона был назначен д’Орнано, человек де Люиня…
С этого момента напряжение между Людовиком XIII и его матерью вновь стало расти, более того, дело шло к вооруженному столкновению. Принять участие в разгорающемся конфликте выразили желание и гугеноты, заинтересованные в беспорядках любого рода. В окружении королевы-матери все чаще звучали призывы к решению всех проблем вооруженным путем. Арман Жан дю Плесси будет называть это принципом «демонстрации силы» или политикой «с позиции силы». В самом деле, ведь армию вовсе не обязательно приводить в боевую готовность исключительно для ведения войны. Желанной цели можно достичь и не прибегая к оружию – для этого нужно показать возможному противнику всю свою мощь и решимость сражаться.
В Анже с целью предотвратить столкновения с большой делегацией духовенства отправился кардинал Жак дю Перрон. Но и это не помогло. Установившийся династический мир закончился, и 7 июля 1620 года началась вторая война между матерью и сыном, которую историк Франсуа Блюш характеризует как «одну из самых коротких и наименее кровавых войн в мире»163.
Герцог де Люинь, поддерживаемый советниками еще Генриха IV, настаивал на переговорах, а принц де Конде – на открытых военных действиях, и король склонился на его сторону.
В результате 10 июля войска Людовика взяли Руан, 17-го – Кан, а 7 августа мятежники, недовольные возвращением принца де Конде, были разгромлены королевской армией при Пон-де-Се.
В этом сражении Людовик XIII лично командовал войсками. Язвительный писатель XVII века Жедеон Таллеман де Рео не удержался от комментария:
«Он был немного жесток, как и большинство замкнутых и малодушных людей, ибо правитель наш доблестью не отличался, хотя и желал прослыть отважным»164.
На стороне Марии Медичи выступали герцог Вандомский (первый сын Генриха IV и его фаворитки Габриэль д’Эстре), герцог д’Эпернон, герцог де Рец, герцог Мэнский, герцог де Немур, герцог де Монморанси и граф де Суассон. Королю помогал маршал Шарль де Креки.
К несчастью для Марии, герцог де Рец со своим полуторатысячным отрядом ушел с поля боя. Таким образом, армия королевы-матери сократилась на треть. Оценив неравенство сил, герцог Вандомский также предпочел ретироваться. Дальнейшее для опытного маршала де Креки было, как говорится, «делом техники»: лишенная командования армия Медичи была рассеяна в течение пятнадцати минут.
Жедеон Таллеман де Рео описывает произошедшее следующим образом:
«…Затем произошла смехотворная стычка при Пон-де-Се; барон де Фене довольно едко отзывается о ней, да и название, которое дали этому бесподобному походу, достаточно подтверждает, что все это была пустая затея. Ботрю командовал пехотным полком, выступившим на стороне королевы-матери; однажды он сказал ей: "Что до пехотинцев, государыня, то людей, твердых на ногу, нам хватает, а вот поди поищи таких, кто был бы тверд и духом”»165.
Некоторые историки называют стычку при Пон-де-Се «беспорядочной перестрелкой», некоторые – «шалостью при Пон-де-Се».
