Лицо, как цветок под прической-тучей, У девушки в Яшмовом доме.
(Перевод Л. З. Эйдлина) Так писал Бо Цзюйи в своем стихотворении «Услышав игру на чжэне девушки Цуя Седьмого».
Кстати, яшма — камень, особо ценимый китайцами за красоту, прочность, нежность на ощупь и ряд других свойств, поэтому прилагательное «яшмовый» стало эпитетом всего красивого, нежного, изысканного, благородного.
«Женщина, прекрасная, как роскошный, благоухающий на всю страну пион, с кожей блистающей, белой, как снег, и лицом, как искрящаяся яшма. Речь ее подобна щебету ласточек и напеву тростниковой флейты», — писал о китайских женщинах уйгурский поэт Гуань Юньши (1286–1324 гг.).
Этикет предписывал, чтобы лицо женщины всегда было бесстрастным, а движения — сдержанными и плавными.
При маньчжурском завоевании Китая изменился вид идеального любовника. Если раньше это был мужчина, пышущий здоровьем, крепкого телосложения, широкий в плечах, то в это время типаж резко поменялся.
Следует отметить, что военные искусства стали теперь привилегией завоевателей, и в отместку им китайцы, особенно принадлежащие к образованному сословию, начали считать физические упражнения примитивным атлетизмом, достоянием «цинских варваров» да китайских профессиональных боксеров, циркачей и акробатов.
Идеальный любовник в ту эпоху — это утонченный молодой человек с бледным лицом, узкими плечами, который большую часть своего времени проводит в мечтаниях среди книг и цветов, а при малейших неурядицах заболевает. Ему соответствует хрупкая девушка-ребенок, худощавая, с выражением постоянного удивления на продолговатом лице; у нее покатые плечи, плоская грудь, узкие бедра и тонкие руки с крошечными ладонями.
Надо, однако, иметь в виду, что, считая красивыми очень маленьких и стройных женщин, китайцы-мужчины во все времена не отказывали в определенной привлекательности и женщинам совсем другого типа.
Любопытны взгляды на разные типажи представительниц слабого пола, приведенные в известном романе минского писателя Ли Юя «Полуночник Вэйян, или подстилка из плоти», в изложении главного героя романа Вэйяна:
«Известно, что в нашем мире есть две категории женщин. Одна — это та, коими обычно лишь любуются, а вторая — которыми наслаждаются. Заметим, что первые далеко не всегда способны дать наслаждение, а вторыми вовсе не обязательно любоваться. Первые, однако, должны непременно иметь три важных достоинства. Вам, конечно, не терпится узнать, каковы эти достоинства. Извольте, я охотно отвечу. Во-первых, женщина должна быть немного худощавой и ни в коем случае не толстой. Во-вторых, она должна быть небольшого роста, никак не крупной. Третье качество — изящество, то есть она не должна казаться слишком массивной. Вот почему те красавицы, коими мы обычно любуемся на картинах живописцев, — это женщины непременно хрупкие, маленькие и весьма изящные. Никогда вы не встретите красавиц пышнотелых или слишком дородных. Почему, спросите вы. Потому что эти женщины (хрупкие, изящные) созданы лишь только для того, чтобы ими любоваться. Увы, для наслаждений они не годятся.
У вторых же есть другие, не менее важные достоинства. Их тоже три. Первое достоинство: эти женщины должны непременно иметь пышные формы и не быть худыми. Второе: им положено быть крупными, а не маленькими. И третье: они должны казаться массивными, но отнюдь не миниатюрными. Почему женщины этого типа должны обладать указанными достоинствами? Потому что мужчина, находясь подле такой женщины, должен всегда ощущать мягкость ее форм и теплоту тела. Именно такое удобство чувствует человек в мягкой постели. Далее. Ее тело должно быть непременно очень крепким, дабы выдержать любую ношу. Костлявую женщину можно уподобить каменному или деревянному ложу, на коем все тело ломит от боли. Дама с пышными формами совсем иная. Она будто источает теплоту и мягкость. Одно лишь легкое прикосновение к ней (без ласк любовных) наполняет мужчину сладкой истомой и возносит дух куда-то ввысь. Вот почему мы утверждаем, что костлявость, конечно же, сильно уступает пышности тела.
Теперь несколько слов скажем о тех, кто ростом мал — ну просто ребенок. Общение с ними создает известные неудобства, ибо мы видим несовпадение некоторых частей тела. Как говорят: „Низ не совпадает с верхом, а верх — с низом“. Право же, это крайне неудобно! Вот почему мы заявляем, что мелкое всегда уступает крупному.
Теперь потолкуем о тяжелом и легком, то есть о весе. Крупный мужчина обычно весит сто цзиней (50 кг. — В. У.), а то и побольше. Наименьший его вес — семьдесят или восемьдесят цзи-ней (35–40 кг. — В. У.). Понятно, что подобную тяжесть способны выдержать лишь женщины, крепкие телом. Излишняя хрупкость и нежность женщины невольно порождают у мужчин чувство страха: как бы случаем чего не поломать. Ведь в любовных делах, как известно, надобно всегда соблюдать меру. Грубость или излишняя воинственность неуместны. Вот почему нам приходится говорить, что хрупкость тела уступает крепости.
Итак, мы видим: предмет любования и предмет наслаждения далеко не одинаковы. А порой даже противоположны. Но если вы желаете, чтобы разные и супротивные качества сочетались бы вместе, вам надо подыскать такую деву, которая была бы красива, скажем, на восемь частей из десяти. Того вполне достаточно».
Мода на стрижки и прически у китайцев тоже весьма своеобразная. В частности, в период маньчжурского господства непременной принадлежностью китайского мужчины стала коса, а у взрослых женщин выстригали после замужества лобную и затылочную часть. У новорожденных не стригли волос до трех месяцев. Затем торжественно совершалась первая стрижка и у мальчиков, и у девочек. Выстригалась вся голова, кроме двух «островков», волосы на которых собирались в пучки и перевязывались красной ленточкой. У мальчика эти пучки волос оставляли на обоих висках или на одном левом, а у девочки пучок оставляли лишь на темени. И такую прическу дети носили до шести-семи лет. После этого девочкам разрешали оставлять волосы нестрижеными до замужества.
Что касается одежды, в древности женская одежда и даже обувь, судя по археологическим раскопкам и древним рисункам, по своему виду практически не отличалась от мужской. А как заметили российские исследователи китайского костюма Л. П. Сычев и В. Л. Сычев, «одежда, скрывая тело человека, раскрывает его душу, выражает его вкусы, настроения и подчас даже идеи и как одно из функциональных искусств, сливаясь с другими его видами, создает стиль эпохи».
В древности общие принципы конструирования одежды были довольно просты. Нижняя часть, она называлась шан, обычно представляла собой просто кусок ткани, которым обертывали нижнюю часть туловища и закрепляли завязками на талии. А верхняя часть, называемая и, представляла собой одежду, «опирающуюся» на плечевой пояс, то есть кофту (и — кофта). Соединение этих двух терминов составляет китайское слово «одежда» — ишан.
