— Я вижу лишь заблуждения. Столько энергии — и вся тратится впустую.
Леман чуть превосходил противника в силе, взмахи Пасти Кракена были шире и мощнее, но более ловкий Эль’Джонсон парировал удары и совершал ответные выпады, стараясь лишить Русса равновесия. Примархи орудовали клинками, кружили по чертогу, проводили ложные уколы, рассекали шкуры и ткань плаща, срубали трофеи с доспехов. Резкий грохот соударяющихся мечей разносился по тронному залу, его ритм ускорялся, братья все серьезнее втягивались в схватку.
Крики поддержки тем временем достигли крещендо, их отголоски прокатывались под куполом, звучали в каждой нише. Все легионеры в покоях тирана были испытанными воинами, привыкшими к непрерывным боям в тренировочных клетках и дуэльных ямах, но никто из них прежде не видел своих повелителей на пике самоотдачи. Русс и Лев были сотворены Императором, обучены всем стратагемам[33], известным в Империуме. Их быстроту, силу и хитроумие ограничивали только законы физики и биологии. Любой их выпад казался ударом божества — неуловимо стремительным, идеально метким, способным нанести поистине апокалиптический урон.
Наконец примархи разошлись, тяжело дыша. Доспехи обоих покрывали глубокие трещины. Леман рассмеялся, но мрачно и язвительно.
— Еще не утомился, мой благородный господин? — поддел он брата. — Сколько бы миров ты ни покорил, так сражаться тебе не приходилось.
— Я не считал войну развлечением.
— Как и я.
— Для тебя всё — развлечение, — фыркнул Эль’Джонсон. — Меня направили сюда потому, что Малкадор не доверяет тебе. Никто не доверяет тебе. Твои легионеры — сброд, который дрался бы между собой, если бы ты не вбивал в них послушание.
— Как жаль, что мои бойцы не похожи на твоих, — насмешливо парировал Русс.
— Да, — раздраженно отозвался Лев. — Да! Неужели ты не понимаешь этого?
Леман расслабил руки, лениво покачивая перед собой Пастью Кракена.
— Я знаю, почему ты поступаешь так. Знаю, почему захватываешь мир за миром, посылая своих сыновей в любую кампанию, которую подыщет для тебя Малкадор. Но ничего не выйдет, брат. Наш Отец не выберет себе любимчика. А если даже и выберет, то не тебя — только Сангвиния, или Рогала, или Хоруса. В общем, зря ты так рвешься попасться Ему на глаза. Тут действуют иные правила.
Эль’Джонсон позволил себе презрительную усмешку:
— В отличие от некоторых, Леман, у меня есть друзья во Дворце. Ты понятия не имеешь, кому благоволит Отец.
— Может, и так. — Запустив цепной меч, Русс вновь пошел в наступление. — Но Его здесь нет, верно? Только ты, я и зубы кракена.
— Уродливый клинок, — заметил Лев, осторожно взглянув на оружие брата. — Как и его хозяин.
Волчий Король подступил к нему и махнул Пастью Кракена понизу, но калибанец защитил ноги, резко опустив Львиный Меч, который крепко держал обеими руками. Леман атаковал сверху, пытаясь лишить Эль’Джонсона устойчивости. С трудом сохраняя равновесие, оба сделали несколько шагов по залу. Легионеры следовали за ними с одобрительными возгласами.
Лев нанес удар наискосок, но в последний миг направил клинок вверх. Парируя, Русс слишком высоко поднял цепной меч, и брат вывернул рычащую Пасть Кракена у него из руки. Леман попытался вернуть оружие, но Эль’Джонсон отшвырнул его в сторону. Цепной клинок со стуком закувыркался по полу, и паладины едва успели отскочить с дороги.
Возможно, Лев решил, что на этом схватка закончена, поскольку не провел следующий выпад, которым наверняка пронзил бы незащищенный нагрудник Русса. У Лемана, впрочем, было иное мнение. Рыча от ярости, Волчий Король рванулся на калибанца, врезался в него всем телом, словно таран, и отбросил назад.
Примархи налетели на ближайшую к ним колонну метровой толщины из тесаного камня. Лев с глухим стуком ударился о столб, по которому побежали трещины. Брат принялся неистово молотить его кулаками — так быстро, что все движения сливались в одно размытое пятно. Леман проломил прекрасный шлем Эль’Джонсона, смяв ангельские крылья на висках. Рыцарь, пошатываясь, неуклюже отмахнулся мечом, но выпад получился слабым и не пробил броню. Русс обхватил противника за плечи, напряг мускулы и с бешеным ревом бросил его через зал.
Грузно рухнув на пол, Лев проехал на спине по каменным плитам. Волчий Король повернулся к нему, по-прежнему безоружный. Пасть Кракена отлетела далеко, и, когда Леман направился за ней, дорогу ему преградил Алайош.
Примарх на мгновение застыл, ошеломленный подобным вызовом. Потом, забыв о цепном мече, он выдернул из рук Темного Ангела силовой топор и отшвырнул храбреца ударом кулака наотмашь, едва не оторвав ему голову.
— Сойдет, — прорычал Русс и устремился к очнувшемуся брату.
Эль’Джонсон вскочил на ноги, и примархн сошлись вновь, топор против меча, но теперь оба бились оружием Первого легиона. Обмен ударами ускорился, противники неистово обрушивали клинки на изрубленную броню, и металл впервые коснулся плоти. Кровь, густая, как машинное масло, закапала на каменный пол. Красный пунктир протянулся за братьями через весь зал и дальше, в вестибюль. Легионеры, завороженные картиной непрерывного насилия, могли только следовать за своими повелителями.
Они сражались. Они сражались с решимостью оскорбленных братьев и разгневанных полубогов.
— Тебе нигде нет места, Леман! — задыхаясь, выкрикнул Лев. Он парировал очередной вихрь ударов фенрисийца. — Тебя всегда будут чураться, и ты сам выбрал такую судьбу. Когда закончится Крестовый поход, у тебя не останется ничего, кроме родного мира и пустой горы для кутежей и драк! Ты этого хотел?
— Я ни о чем не просил, — ответил Русс, — кроме права быть собой. Нас всех сотворили не просто так, и мы хотя бы знаем, в чем наша цель.
— Ха! В некоторые замыслы вкрался изъян, и тебе об этом известно. Легионы можно покарать, их повелителей — призвать к ответу. Возможно, подобное случится и с тобой. Ты не согласен, брат? Если такое произойдет, я совсем не удивлюсь.
— Молчи о том, чего не понимаешь, мальчишка! — прорычал Леман. — Боги, ты настолько же глуп, насколько высокомерен.
Непрерывно сражаясь, они оторвались от бегущих сзади легионеров и пробились через какие-то массивные двери, почти не замечая, где находятся. За порогом обнаружилась открытая наблюдательная площадка, встроенная прямо в верхний шпиль крепости. Отсюда тиран обозревал свои владения.
Небеса встретили вырвавшихся наружу примархов глухими раскатами грома. Сам воздух, истерзанный разрывами мощных снарядов на поле битвы внизу, стал наэлектризованным и плотным. На цитадель наползали тяжелые дождевые облака, подсвеченные огнем пожаров.
Противники вновь разошлись, тяжело дыша и опустив плечи.
— Я боюсь за тебя, брат мой, — процедил Русс. — Придет время, когда ваши завоевания окончатся, и вы посмотрите друг на друга и увидите, в кого превратились. Я могу заглянуть под твою маску, чего не удается никому на Терре. Мы открыто несем наше проклятие, его видят все. Твой изъян пока что скрыт, но рано или поздно выйдет на свет.
