И в работе имелись некоторые неудобства. Им приходилось часто переезжать с квартиры на квартиру, менять документы, а с ними имена, привычки, имидж. Но все квартиры походили одна на другую, как близнецы, а к новым своим образам Женя в конце концов научился привыкать, как привыкает путешественник-профессионал к часовым поясам. Все эти мелкие неудобства были настолько незначительными, настолько сглаживались безусловными, установившимися раз и навсегда преимуществами, что он их просто не замечал. Любимая женщина, самая лучшая в мире женщина, и работа, дающая такое могущество, такую силу и власть над жертвой, что соперничать с ними могли лишь сила, власть и могущество бога. И все это закреплено за ним навсегда, на всю жизнь. Женя в это верил свято.
И потому был совершенно не подготовлен, когда все вдруг закончилось. И удивлен. Удивлен не меньше своих жертв, застигнутых смертью врасплох. И растерян. Растерян, как тогда, на площади Ильича, когда понял, что Нина его бросила. Он вдруг снова превратился в маленького, беззащитного ребенка.
Женя знал, что поступил новый заказ (приезжал Семен Алексеевич), знал, что Нина уже почти обдумала свой сценарий, и ждал, когда наступит его очередь. Бесцельно слоняясь по огромной, прекрасно обставленной квартире, Женя пытался представить свою новую жертву. Его еще не посвящали в детали, не показывали фотографии, но по всему чувствовалось, что подготовка идет полным ходом.
В такие периоды они с Ниной виделись редко. Она либо запиралась в своей комнате, либо пропадала целыми днями где-то. Знакомство с жертвой происходило только за несколько дней до убийства. То ли в целях конспирации, то ли по Нининой прихоти. Да, в общем, времени войти в новый образ Жене хватало.
В этот раз Нина вдруг пропала на неделю. Но это Женю не особенно встревожило. При их работе могли возникнуть любые непредвиденные обстоятельства. Встревожил Женю звонок.
Телефон зазвонил, когда Женя был в ванной. Он плескался в огромной джакузи, по-мальчишески ныряя и выбивая в воздух хлопья пены. Чертыхнувшись и сетуя, что не захватил с собой трубку, он вылез из ванны. У самой двери он поскользнулся и, падая, больно ударился плечом о косяк. Окончательно разозлившись и ругаясь уже в полный голос, Женя подошел к телефону в прихожей.
Сначала из трубки доносилось только неясное шебуршение, потом он услышал сдавленный, какой-то неестественный голос Нины. «Как под дулом пистолета», – пронеслось у него в голове.
– Все провалилось. Тебе нужно срочно уходить. Деньги в ящике. Я найду тебя сама. Когда будет можно.
В трубке послышались гудки. Женя растерянно стоял в прихожей с бесполезно гудящей трубкой. Капли воды стекали с его волос и падали на пол.
Нет, это какая-то шутка.
Нина решила его просто разыграть. Как могло провалиться то, что еще, по сути, не начиналось? Засыпаться Нина не могла никак, она только подготавливала почву. Или открылось что-то старое? Маловероятно. За три года не было ни одного прокола, все проходило гладко, действовали они четко и слаженно. Ну, конечно, это розыгрыш. И если так, Нина не станет затягивать шутку, а скоро придет сама. Может даже, она уже стоит за дверью и сейчас раздастся звонок.
Женя прислушался. На лестничной площадке все было тихо. Минут пять он стоял, прижавшись ухом к двери.
Торчать в прихожей голым и мокрым было холодно и неприятно. Вернувшись в ванную, Женя вытерся и накинул халат. Нина не появилась.
А может, все-таки действительно что-то случилось? Она говорила про какие-то деньги в ящике.
В каком ящике? Нет у них никакого ящика.
Женя обошел квартиру, внимательно присматриваясь к мебели. Остановился возле Нининой комнаты. Обычно она запирала ее, когда уходила, а ключ уносила с собой. Только на двери ее комнаты был замок. И это было понятно: Нина держала в секрете от него до последнего момента все свои разработки убийств.
Дверь оказалась не запертой. Женя вошел в комнату. Верхний ящик стола был немного выдвинут. Незапертая дверь, выдвинутый ящик. Все это выглядело совершенно неестественно. Словно подстроено специально. Не могла она знать, когда уходила из дому, что что-то там провалится.
Ящик был забит исписанными листами с планами, схемами и комментариями к ним, блокнотами, старыми и новыми, фотографиями. На одной из них Женя на минуту задержал взгляд. Сфотографирован был мужчина лет 35–40, явно бизнесмен средневысокого уровня. Смутная мысль промелькнула у него в голове, что это и есть их новая жертва, но, не додумав до конца, Женя переключился на поиски денег. Если они действительно здесь, значит… Что «значит», он тоже не додумал, потому что нашел то, что искал. Под стопкой чистой бумаги лежала аккуратная, перетянутая красной резинкой пачка долларов. Всего оказалось тысяча.
А может, она решила его просто кинуть? Вывести из дела и кинуть с этой несчастной штукой баксов в руках? Нашла себе нового мальчика. «В мальчиках недостатка нет», – вспомнилась почему-то фраза Семена Алексеевича, которую он сказал при первой их встрече. Тогда ему действительно нужно отсюда убираться. И как можно скорее. Иначе его уберут сами.
Или все же это розыгрыш?
Просто так, ради шутки, Нина никогда его не разыгрывала. Устроить кровавый спектакль – это другой вопрос, это в ее духе. Но розыгрыш, шутка? И почему она решила от него избавиться? Все у них шло хорошо, не считая мелких сцен ревности. На общем деле это не отражалось. Вводить нового мальчика глупо и опасно. Еще неизвестно, что из него получится, а засыпаться с новичком очень просто. Хотя, с другой стороны, кто ее знает. Могла и влюбиться в какого-нибудь желторотика, как в свое время влюбилась в него.
Или все же действительно что-то произошло?
В любом случае из квартиры лучше уйти. Но недалеко. Притаиться где-нибудь и понаблюдать. Вот только где?
Женя подошел к окну и окинул взглядом двор.
Жаль, что нигде поблизости нет стройки, кругом одни жилые дома, спрятаться невозможно.
Да как же невозможно! Очень даже возможно. Чердак в доме напротив – вполне подходящее место. Если что пойдет не так, легко убежать. Не придет же им в голову все окрестные чердаки обшаривать.
Уходить ужасно не хотелось, но делать было нечего. В квартире оставаться скорее всего опасно. Женя оделся, собрал в сумку необходимые на первое время вещи, сунул деньги в карман и вышел из дому со всевозможными предосторожностями.
Чердак встретил его распахнутым люком, словно ждал. Женя легко поднялся по железной лестнице, подтянулся на руках и запрыгнул на чердачный цементный замусоренный пол.
Здесь было пыльно и очень душно. За день крыша раскалилась и теперь отдавала чердаку весь свой жар. Женя перелез через трубы, обмотанные стекловатой и каким-то черным, неприятным на ощупь материалом. Прикинул, на какой стороне дома находится, и пробрался к маленькому незастекленному окошку. Их подъезд просматривался отсюда прекрасно. Женя снял куртку, расстелил ее на трубе и, устроившись по возможности удобней, стал наблюдать.
