— Моя собственная сестра сочла бы, что в ваших мыслях чувствуется влияние пугливой натуры нашего брата Томаса. Диана первой скажет вам, что он был справедливо наказан, отправившись на поиски лекаря. Больше того, леди Денхэм полностью разделяет ее взгляды. Несмотря на все свои усилия, бедный Томас хромает и по сей день. Впрочем, я согласен с вами в том, что действительно глупо ожидать видеть вокруг одни жизнерадостные лица, когда повсюду распространятся приглашения всем страждущим прибыть в Сассекс для водных процедур. Где-то в этой головоломке, мисс Хейвуд, кроется некое ошибочное суждение, хотя сам я и не могу понять, какое и где именно.
Он добродушно рассмеялся. Но мисс Хейвуд не поддержала его. Она была не прочь повеселиться, ее привлекала добродушная улыбка, которой он одарил ее, но ей не нравились его равнодушие и насмешки — подобные вещи вызывали у Шарлотты только раздражение.
Он был несколько озадачен тем, что она не пожелала присоединиться к нему в его беззлобном подшучивании. Неужели эта серьезная молодая леди в конце концов окажется права? Его брат, убеждающий приехать сюда всех подряд — больных и здоровых, разве не приглашал он тех, с кем труднее всего было общаться в обществе, — тех, кто вечно беспокоился о своем здоровье и от чего-то страдал? И не придется ли им всем вскоре пожалеть о том, что они приехали? Может быть, ему следовало признать, что тревога мисс Хейвуд о судьбе Сандитона была не такой уж безосновательной?
Синди Паркер обратился к своей прелестной оппонентке уже более серьезным тоном:
— Я понимаю, что вы имеете в виду, мисс Хейвуд. Поиски моим братом лекаря были более мудрым поступком, нежели его последствия. В конце концов, он отделался лишь поврежденной лодыжкой. Но этим делом следует заняться, и безотлагательно.
Ему вдруг пришло в голову, что странности его собственного семейства до настоящего времени служили для него лишь источником развлечения, что он утратил чувство ответственности по отношению к своим родственникам. Он жил в мире, который настолько отличался от их мирка, что привык посмеиваться над их неудачами, не задумываясь об опасностях, которым они могут подвергаться. Он почувствовал укор совести.
Глава двадцатаяНи должность, ни богатство не могут служить поводом для зависти. Во всяком случае, таково общее мнение. Однако же как отчаянно люди ищут средства для достижения того и другого! И наша Эстер Денхэм была далеко не чужда подобным соблазнам. Сия молодая особа удвоила свои усилия в этом деле, стоило ей убедиться в неприязни леди, чье благосостояние определяло ее будущее.
Итак, терзаемая нескончаемыми приступами ревности, сочетающая в себе подозрительность с наблюдательностью, мисс Денхэм не могла не чувствовать малейших изменений в атмосфере вокруг себя. Вскоре она сообразила, что над Сандитон-хаусом сгущаются тучи.
Когда-то — не так давно — она предвкушала визиты к состоятельной родственнице, к которой отправилась вместе с ослепительным баронетом, своим братом. Их уговаривали приехать в особняк на побережье. Там ожидания мисс Денхэм вполне оправдывались — они с братом находили самый сердечный прием, причем их только что возвысившаяся тетка иногда чрезмерно усердствовала в своем стремлении угодить. В то время она еще беспокоилась о том, чтобы закрепить свое положение в этом старинном семействе.
Короче говоря, наша мисс Денхэм позволила себе ожидать почтения от своей тетки. Во время прежних посещений Сассекса, вскоре после кончины их дяди сэра Генри, она последовательно выполняла свои обязанности, неуклонно соблюдая все традиции. После каждого приезда в Сандитон-хаус она ожидала новых инициатив своей тетки, тщательно изучая их, чтобы соответствовать им и приспособиться к ее порядкам.
Пока еще был жив дядя, она терпеливо сидела и ждала, наблюдая за тем, как ее дорогой эмоциональный сэр Эдвард пытался найти подходы к еще не заданному вопросу. Хотя она считала своего брата ловким и умелым в обращении с женским полом — как с молодыми, так и с пожилыми его представительницами — и была уверена, что, находясь в ударе, он способен очаровать любую женщину, она инстинктивно осознавала, что старания брата здесь никогда не увенчаются успехом. Только не с их хитрой и проницательной родственницей! Все его усилия, сколь бы пышным образом они ни обставлялись, не могли привести ни к чему хорошему. Увы, в обществе тетки чтение Эдвардом любимых стихов, его романтическая персона, вызывающая восхищение в любом другом месте, — все это обращалось против него самого.
Нет, если и оставалась надежда, именно она должна была взять в свои руки обхаживание их тетки. Она неустанно трудилась над этим во время каждого посещения особняка на взморье. И казалось, что в конце концов старая леди привыкла к ней и даже стала благосклонно относиться ко всем знакам внимания, отчаянной лести, ко всем этим охам и ахам, направленным непосредственно на нее. Мисс Денхэм взрастила субъект, не расположенный к ее энергичному обхаживанию. Ее тетку не удалось убедить открыто принимать все комплименты племянницы.
На самом деле леди Денхэм нуждалась в изящной речи. И слова Эстер Денхэм в то время проливались бальзамом на ее душу. Повзрослевшие вскоре после безвременной кончины ее дорогого Гарри, Эстер и Эдвард успокаивали леди Денхэм и подтверждали ее статус. Она с радостью привечала этих благородных молодых людей; она развлекала их; она прилагала все усилия, чтобы создать им комфортные условия; она буквально выставляла их напоказ и почти сожалела об их очередном отъезде в Денхэм-парк. Разве они не демонстрировали благородное происхождение и воспитание? Нося ее имя, разве не подтверждали и не утверждали ее притязания на отличие — на которое она так рассчитывала, выходя замуж во второй раз? Она с неохотой расставалась с ними; казалось, они увозили с собой большую часть этого благородства.
Но все пошло прахом. В последнее время леди Денхэм стала хозяйкой общества, пусть даже созданного ею самой. Перед ними предстала совсем другая женщина — законодательница вкусов, ее светлость Сандитона. Она превратилась в даму, к которой обращались взоры общины в поисках одобрения и примера благородного поведения. Теперь в ее статусе никто не мог усомниться! Итак, ее прежняя некоторая неуверенность в своем положении благородной дамы превратилась в смутные воспоминания.
Вернувшись в особняк в этом году, Эстер Денхэм была поражена происшедшими переменами. Расположение тетки сменилось хвастовством, которое обрело угрожающие размеры. Она привыкла к грубости и вспыльчивости старой леди, но как быть с вызывающим безразличием и равнодушием в ответ на ее самые теплые слова? Это уже слишком! Она приметила кое-кого, кто был расположен пренебречь их благородным происхождением.
Леди Денхэм с холодностью и даже с отвращением восприняла все попытки своей племянницы развлечь ее. Как бы теперь ни старалась молодая мисс Денхэм потакать прихотям тетки, тешить ее тщеславие, льстить, она не могла привлечь внимание леди Денхэм, не говоря уже о том, чтобы вернуть себе положение незаменимой помощницы. На ее долю все чаще выпадали вспышки раздражения.
Ее разочарование подобным приемом не знало границ. И как мало потребовалось для того, чтобы Эстер призналась в этом вслух! И это она, которая с такой щедростью отдавала всю себя! Подобное отношение к ней леди Денхэм представлялось ей верхом неблагодарности. Разве не была эта женщина случайным гостем в их старинном семействе, которая лишь благодаря замужеству обрела право на отдаленное родство с ним? Совершенно ничем не примечательная простолюдинка? Подумать только, какую чуткость и понимание проявили они с братом по отношению к амбициозной супруге своего дяди, а потом и к его безутешной вдове? Как охотно они приняли ее в свое избранное общество, как действовали в ее интересах, как поддерживали, обучали, обтесывали и полировали ее!
