— Я…
— И кто, скажи на милость, дал тебе право распоряжаться в моем доме и вбивать хотя бы один гвоздь без моего разрешения?
— Я…
— Ты так привыкла верховодить в Кортни-холле, что решила делать то же самое и здесь?
Он двинулся на нее. Она попятилась.
— Ну?! — заорал он.
— Вам нет нужды повышать голос…
— И кто, черт возьми, по-твоему, будет платить за все это?
Вскинув подбородок, она спокойно ответила:
— Я, разумеется.
Одна бровь взлетела вверх.
— Ты? — язвительно процедил он сквозь стиснутые зубы. — Конечно. Как я мог забыть? Ты же у нас с деньгами. Власть. Влияние. А я всего лишь нищий с протянутой рукой.
Они разъяренно уставились друг на друга.
— Совершенно очевидно, — произнесла она холодно, — что, если это отсутствие понимания указывает на то, каким будет наш брак, не думаю, что он меня интересует.
Он уставился на нее.
Она удостоила его тусклой улыбки и зашагала к лестнице.
— Что это ты делаешь, хотел бы я знать? — возмутился он.
— Иду в свою комнату, конечно.
— Ну уж нет, постой-ка, — бросил он позади нее. — Я не дам тебе просто так упорхнуть отсюда. Я собираюсь сказать тебе парочку слов.
— Каких же именно?
Вздернув подбородок, она взглянула на Алана через плечо. Он стоял посреди холла, слегка расставив ноги. Рот его был плотно сжат, глаза метали громы и молнии.
— Возможно, — сказал он более сдержанно, — ты не откажешься пойти со мной в кабинет, где мы сможем обсудить это наедине.
Он зашагал по коридору, пнув лестницу и ногой перевернув банку с краской. Глубоко вздохнув, Эмма пошла вслед за ним.
Алан упал в кресло, заметно расслабившись после того, как оглядел кабинет и обнаружил, что все на своих местах. Он удостоил лишь беглого взгляда стопку гроссбухов, аккуратно сложенных с одной стороны стола.
— Я признаю, что переступила границы дозволенного, сэр. Я прошу прощения. Мое единственное оправдание — любовь к… этому дому и желание угодить вам. Если я оскорбила ваши чувства, мне искренне жаль.
Алан устало закрыл глаза.
— О господи! Что мне с тобой делать? Я еще никогда не встречал женщины, которую в одну минуту мне хотелось бы придушить, а в следующую…
— А в следующую, сэр?
Он оглядел ее из-под отяжелевших век, затем поднялся со стула, прошел к столику с напитками, плеснул виски в стакан и опрокинул его в рот.
— Скажи мне, как моя мать? Без сомнения, вы с ней сделались большими друзьями в мое отсутствие. Она всегда умела заводить друзей.
— Я думала, ты уже привык к мысли, что она останется здесь.
— Значит, ты знаешь меня далеко не так хорошо, как думаешь, милая. Как забавно, что женщина, которой было наплевать на меня, когда я был мальчиком, теперь зависит от меня.
— Уверена, у нее были причины…
— Разумеется. Не могла же она заводить интрижки, имея ребенка, путающегося у нее под ногами. Как тебе хорошо известно, любовь моя, ублюдки имеют обыкновение мешать интимной жизни женщины.
Это едкое замечание на миг поразило Эмму.
— Это немилосердно, — мягко проговорила она.
— Но верно.
Сцепив руки, она подошла к Алану:
— Ты ненавидишь ее за то, что она сделала?
Он с усмешкой взглянул на нее:
— В чем дело? Тебе пришло в голову, что твой милый сынок, когда вырастет, будет презирать тебя за своего отца, точнее, за отсутствие такового? Думаю, тебе не стоит беспокоиться, милая. — Он погладил ее щеку своей большой ладонью. — Есть разница между тобой и моей матерью: ты любишь своего сына.
Мимолетная боль, отразившаяся в глазах Алана и тоне его голоса, заставила сердце Эммы екнуть.
В дверях появилась Молли в свежевыстиранном форменном платье. Волосы ее были причесаны, собраны в узел на затылке и закреплены черной сеточкой и атласным бантиком. Она изобразила книксен и вежливо сказала:
— Добрый вечер, сэр, мадам. Жан говорит, что мистеру Шеридану нужна ванна.
Эмма наградила горничную улыбкой и самодовольно вздернула бровь при виде ошеломленного лица Алана.
— Жан прав, Молли. Пожалуйста, позаботься об этом.
…Эмма обедала с Хью, Дорис и Лаурой. Алана не было. Эмма старалась найти оправдание для мужа. Может быть, он просто переутомился и уснул…
К тому времени, когда Люк внес лимонный пудинг, у Эммы пропал всякий аппетит. В конце концов, не в силах больше выносить боль в глазах Лауры, Эмма извинилась и отправилась на поиски мужа.
По словам Молли, она могла найти его в купальне — огромной мраморной комнате, расположенной в восточном крыле дома. Эмма была там всего один раз во время своего первого осмотра дома. Помещение состояло из двух больших комнат, в каждой из которых имелся бассейн. Один холодный, а другой горячий, наполняемый водой из горячего подземного источника.
В холодном отделении Алана не было, поэтому Эмма сделала глубокий вдох и вошла в парильню, но остановилась, когда волна жара окатила ее с ног до головы. Молодая женщина осторожно прошла к краю бассейна и попыталась разглядеть что-нибудь сквозь густую завесу пара.
— Алан, — позвала она. — На пару слов, пожалуйста.
Тишина.
— Сэр, я знаю, что вы здесь. Я хочу поговорить с вами и не уйду, пока не сделаю этого.
Послышался всплеск у дальнего конца бассейна. Сняв запотевшие очки, Эмма заметила мужа, полулежащего на мраморных ступенях по пояс в воде.
— О, — произнесла она и выпрямилась при виде его обнаженного, блестящего торса.
— А чего ты ожидала? — поинтересовался он мягким, немного пьяным голосом. — Разве мужчине запрещается купаться голым в собственной ванне?
— Пожалуй, мы поговорим позже, — поспешила ретироваться Эмма.
— Мы поговорим сейчас, — отрезал Алан, заставив ее остановиться.
Вода вновь заплескалась, и стало очевидно, что он вылезает из бассейна.
Глядя прямо перед собой, с отчаянно колотящимся сердцем, Эмма прислушивалась к звукам стекающей на мраморные плиты воды. Затем послышался звон стекла — он наливал себе очередную порцию выпивки.
— Итак, что ты здесь делаешь? Вряд ли ты намеревалась составить мне компанию в бассейне, хотя признаю, что нахожу эту идею привлекательной. Скажи мне, Эмма, ты когда-нибудь купалась с мужчиной? Ну-ну, милая, мне-то ты можешь сказать. Я ведь твой муж, в конце концов.
Эмма уставилась прямо перед собой и ничего не говорила.
