10 января, воскресенье
Оливия
Оливия подавила вздох, когда он открыл дверь. Марк Редкин жил в студии под крышей на краю Трайбеки.[23] Слово «студия» подразумевало оригинальную реставрацию, что в данном случае, очевидно, означало выстиранные тона и тотальную белизну всего. Кирпичные стены, незакрытые трубы под потолком, сам потолок, кухонный уголок, диваны – все сияло яркой холодностью… «Нет», – поправила она себя, не холодностью, просто чистотой и свежестью. Да, тут было чисто. Оливия любила чистоту.
– Как красиво, Марк!
– Я рад, что тебе нравится. – Он склонился и поцеловал ее в висок. – Садись, устраивайся поудобнее. Налить тебе выпить? Ты любишь шабли, верно?
– Да, пожалуйста. – Откуда он знал? Она ступила в жилую часть комнаты. Все поверхности были чисты. Не было ни книг, ни вещей, кроме нескольких чаш тонкого прозрачного стекла.
Взгляд упал на несколько огромных постеров европейских выставок Мондриана. Ее отец ненавидел Мондриана. Ну, значит хорошо, что его здесь нет. Оливия хихикнула. Она нервничала, очень нервничала.
– Что? – спросил Марк, возвращаясь с двумя огромными бокалами вина.
– Ничего. Я… я заметила Мондриана.
Он снова поцеловал ее в висок и сел в белое кресло Ле Корбюзье прямо напротив нее.
– Эта квартира идет тебе. Как будто я думал о тебе, обставляя ее. – Он покачал головой и выглядел при этом немного робко. – На самом деле, как-то так оно и было. Сказать по правде, я купил эти дурацкие постеры Мондриана в надежде, что они произведут на тебя впечатление.
– Правда? – Оливия обняла себя за плечи. Это было лучше, чем сотни сценариев, которые она придумывала.
– Да, и думаю, я попал в яблочко. Эта квартира, моя квартира, идеальный чистый холст для твоей красоты. Ты ведь знаешь, как ты изыскана, не так ли?
Это было действительно так. Она затмевала всех.
– Видишь ли, я обнаружил, что по-настоящему красивые женщины знают, что они красивы, но остро нуждаются в том, чтобы им говорили об этом, вот я и говорю, Оливия. Ты необыкновенно красива.
Ее сердце пропустило удар. Ни один мальчишка не стал бы говорить так. Ни один мальчишка не знал, насколько это соответствует истине. Дрожь страха соперничала с возбуждением от того, что она находится здесь. Марк не был мальчиком. Она отпила из бокала. И еще раз.
– Марк, я…
– Как вино? – Он откинулся в кресле, но ни разу, ни на секунду не отвел от нее взгляд.
– Идеально. – Она глотнула еще и осмелилась посмотреть ему прямо в глаза. Его взгляд был полон ею. Казалось, он никогда не видел подобного создания и не хотел ничего иного.
– Я рад, что ты пришла, Оливия. Я представлял тебя здесь, именно так. Я столько хочу тебе показать, столькому научить тебя.
Его голос звучал как ласка. От его слов закружилась голова, и Оливия тоже откинулась назад.
– Не надо. – Марк отпил вина и улыбнулся игриво. – Прошу, поднимись. – Он пропустил пряди своих волос сквозь пальцы. – Пожалуйста? Для меня?
Марк улыбнулся ровно настолько, чтобы обозначилась ямочка на левой щеке. Как она не замечала этого раньше? Был ли на свете мужчина еще более привлекательный? Еще более могущественный? Он пугал ее и приводил в восторг. Противоречивые чувства бежали сквозь нее, но не уравновешивали друг друга. Они сосуществовали рядом.
– Поставь, пожалуйста, бокал.
Оливия тщетно поискала взглядом подставку, не нашла и опустила бокал на стеклянный журнальный столик.
– Хорошая девочка.
О чем он думал? Что собирался делать? Чего хотел? Оливия задержала дыхание. Сейчас она взорвется. Больше всего на свете она жаждала…
– Ты такая красивая в этом платье. Тебе стоит ходить только в платьях. Медленно повернись.
Она подчинилась, отчаянно желая ему угодить и одновременно понимая, что утратила контроль над ситуацией.
