Сафиро опустила голову.
– Значит, ты хочешь огородить пастбища? – выдавила она наконец.
– Да.
Сойер не мог уйти. Он знал, о чем сейчас думает Сафиро. Ей кажется, что с ней что-то не так, что она недостаточно хороша как женщина. И это понятно: рядом с ней никогда не было мужчины, который разубедил бы ее в этом.
– Ты ошибаешься, Сафиро.
– Ошибаюсь? В чем? – спросила она так, как будто интересовалась погодой.
– В том, о чем ты сейчас думаешь. Сафиро, посмотри на меня, пожалуйста.
Попытавшись изобразить на лице равнодушие, она подняла глаза.
В ее взгляде сквозила боль. Сойеру стало стыдно.
– Мне нельзя в тебя влюбляться, милая, – сказал он. – Я не могу остаться здесь, в Ла-Эскондиде. Ты это знаешь. Я... мне придется уехать. Я должен выяснить, кто я такой. Если это возможно. – Он погладил девушку по голове. – Но если бы я мог, я бы легко в тебя влюбился, Сафиро, как и любой другой мужчина.
Она робко улыбнулась.
– П... правда, Сойер?
– Правда. Ты мне действительно небезразлична. Ты и твои друзья. Я не хочу, чтобы с кем-то из вас случилось что-то плохое.
– В самом деле?
– Неужели в это так трудно поверить? Я же не чудовище какое-то. Конечно, вы изо всех сил старались свести меня с ума, но я никогда не желал вам плохого. Почему, как ты думаешь, я решил вам все починить?
– О, Сойер! – Сафиро обняла его. – Ты даже не представляешь, как я рада это слышать!
У Сойера появилось подозрение. «Она опять что-то затеяла!»
– Сафиро, что...
– Ты не хочешь, чтобы со мной или с моими людьми случилось что-то плохое. – Девушка чмокнула его в щеку. – Теперь я знаю: ты поможешь моим старикам!
– Черт, Сафиро. Ты опять за свое!
Сойер оторвал ее от себя и пошел к дверям.
– Сойер, подожди! – Она схватила его за руку. – Ты…
– Нет! Слышишь? Нет! Я никому из вас не желаю плохого, но это еще не значит, что я соглашусь учить их. Это невозможно. Я уже несколько раз говорил тебе. Kaк ты не поймешь: то, что ты задумала, – глупость! Твои люди слишком стары, им нельзя вернуть молодость!
– Ты не можешь утверждать это! Ведь ты с ними не занимался! – Она опять потянула его за руку. – Если бы я могла, я бы связала тебя, чтобы ты больше не ушел от меня! Я...
Девушка вдруг замолчала. Она отпустила руку Сойера подбежала к ящику, где хранились вещи отца, что-то оттуда достала и, пряча это за спиной, побежала за Сойером.
Послышался какой-то металлический звук, и в следующее мгновение что-то холодное и твердое обхватило левую руку Сойера.
– Вот! – вскричала Сафиро. – Теперь ты от меня не уйдешь!
Ржавые наручники приковали Сойера к девушке. – Что...
– Ты можешь уйти прямо сейчас, Сойер, но тебе придется взять меня с собой. Теперь я всегда буду рядом. И тебе все-таки придется меня выслушать.
– Сними эти чертовы штуки...
– Нет. Сначала ты меня выслушаешь.
– Сними сейчас же!
– Нет.
– Сафиро...
– Ты меня будешь слушать?
Сойер гневно уставился на девушку. Неужели всего несколько минут назад они лежали в объятиях друг друга и его ласки уносили ее к вершинам блаженства?
Теперь же ему очень хотелось задушить эту гадкую своенравную девчонку.
– Сойер?
Сойер зажмурился и попытался успокоиться. Ничей не получилось. Он открыл глаза и гневно уставился на Сафиро.
– Если ты не расстегнешь эти наручники, я...
– Я освобожу тебя сразу же, как только ты меня вы слушаешь, ладно? Он молчал.
– Ладно? – опять спросила она. Он продолжал молчать.
– Сойер?
– Ладно, черт возьми! Говори, что ты там хочешь сказать, и снимай эти чертовы наручники!
– Луис скоро будет здесь, – прошептала девушка. – Луис.
Она смотрела на Сойера, словно ожидала, что тот ах нет и схватится за голову.
– Луис, – повторил он, медленно кивая, – и что мне по-твоему, надо делать? Рыдать? Танцевать джигу? Заламывать руки?
– Он приедет в Ла-Эскондиду и похитит меня, чтоб! я всегда была с ним и предупреждала его об опасности Тогда он и его люди будут спокойны, понимаешь?
– Нет, Сафиро, не понимаю, – рявкнул Сойер, – Ни черта не понимаю!
– Они наверняка убьют всех, – говорила Сафиро, – зачем оставлять свидетелей?
– Убьют? – С каждым словом эта история становилась все более запутанной. – Что значит убьют? Сделаю так, чтобы они умерли?
– Да. Вот почему мне нужно, чтобы ты опять научил моих мужчин стрелять и скакать верхом, Сойер. Когда Луис приедет, мы будем готовы защищаться. Луис – меткий стрелок и лихой наездник, но мои люди когда-то были лучше. Ты с ними позанимаешься, мы напихаем им в рот оружия, и тогда...
– Что-что?
– Ну, ты знаешь, так говорят: напихаем им в рот оружия.
– Ты хочешь сказать, вооружим до зубов?
– Да, именно это я и сказала...
– Нет, ты сказала не это.
– Ну хорошо, я это подразумевала! Луис будет...
– Постой! – Сойер поднял руку. – Погоди. Я сейчас задам тебе один простой вопрос и хочу, чтобы ты дала мне такой же простой ответ. Только говори прямо, не увиливай. Кто... такой... Луис?
Девушка облегченно вздохнула. Наконец-то он заинтересовался.
– Рохелио Луис Гутиеррес. Первое имя ему не нравится, поэтому все зовут его вторым...
– Кто такой этот Луис, черт возьми? – взревел Сойер.
– Но я же говорю...
– Говори быстро!
– Если будешь торопиться, люди будут смеяться, так что давай лучше присядем. – Она потащила его в глубь хлева и уселась на сено.
Сойеру ничего не оставалось, как сесть рядом.
– Поспешишь – людей насмешишь, – раздраженно бросил он.
– Что?
– Такая пословица.
– Я говорю, что не могу быстро рассказать тебе про Луиса.
– Я понял, но ты сказала неправильно. Ты сказала.. , Ладно, не важно. Давай, я жду.
– Чего ждешь?
– Рассказывай про Луиса!
И Сафиро принялась рассказывать:
– Луис – мой кузен. У моего отца была сестра. Так вот, это ее сын. Когда ему было шестнадцать, его родители умерли от лихорадки, и наша банда взяла его к себе. Но он был не таким, как наши люди. Дедушка часто повторял, что лучший бандит тот, который не применяет силу. А Луис, чуть что, сразу хватался за револьвер. И еще он не любил делить награбленные деньги. Луис был нашим родственником, и дедушка относился к нему снисходительно, но в конце концов... – Сафиро запнулась.
