– Да затем, ваша светлость, – улыбнулась Френсис, – что мы снова в реальном мире. Я больше не миссис Рэндал, а графиня Коррингам, ну а вы из мистера Стенмора превратились в его светлость герцога Лоскоу.
– Ну что ж, тогда его светлость надеется увидеть ее милость на маскараде у леди Уиллоуби в следующую среду.
Маркус засмеялся.
– Сами увидите! – Он дернул поводья, и фаэтон тронулся.
Френсис медленно пошла к дому. Рассказ Маркуса о пережитом только обострил ее чувства, она любила его сейчас сильнее и глубже, чем когда-либо, и от мысли, что потеряно столько лет, ей захотелось плакать. Но полно, были ли эти годы потеряны?
Она не погрузилась в пучину отчаяния, вышла замуж и прожила достойную жизнь с супругом, человеком благородным и добрым. Она не бездарна, ее способности идут на пользу людям, у нее много друзей.
Лишь бросившись в изнеможении на кровать в своей спальне, Френсис сообразила, что Маркус не упомянул ни единым словом о миссис Пул и ее ребенке. Он далеко не во всем открылся ей. Кое-что все же утаил.
Глава девятая
– Может, королева? – предложила Роуз. – Королева Елизавета? Или какая-нибудь греческая богиня, не помню, как ее там звали…
– Нет, Роуз, так все одеваются на маскарадах, а я хочу что-нибудь оригинальное.
– Может, какое-нибудь животное? – предложила неутомимая Роуз.
– Но я же запарюсь в меховом костюме, – засмеялась Френсис. – Кроликом, что ли, одеться? У герцога чувство юмора порой хромает, еще подумает, что я над ним смеюсь.
А Грили уже объявил, что герцог Лоскоу ждет ее внизу и желает с ней поговорить.
– Я провел его в гостиную, миледи, – сообщил дворецкий и озабоченно добавил: – Он чем-то очень встревожен.
– Скажи ему, я сейчас спущусь.
Френсис поправила прическу и пошла в гостиную.
– Милорд, что-то случилось? Надеюсь, не с леди Лавинией?
– При чем тут Лавиния? Я пришел совсем по другому поводу.
Ага, значит, до него дошла сплетня. Сейчас полетят искры.
– Может, сначала выпьете чего-нибудь? Чаю? Мадеры? Чего-нибудь покрепче?
– Спасибо, не надо.
– Садитесь, пожалуйста.
Он прошагал к окну, потом обратно и наконец сел напротив Френсис.
– Мой сын удрал из школы и оказался в каком-то игорном притоне, куда я и сам вряд ли решился бы войти…
– Мне очень жаль, но какое отношение это имеет ко мне?
– Его затащил туда ваш пасынок.
– Да вы что? Быть такого не может!
– Дункан никогда не лжет, мадам, я ему верю.
– В таком случае глубоко сожалею. Но думаю, это просто юношеская выходка, и ничего больше. Птенцу хочется опробовать крылья.
– Очень меткая метафора. Этот лоботряс, ваш сын, так заморочил голову этому самому птенцу, что тот взлетел чересчур высоко и опалил себе крылья, ни перышка не осталось.
Френсис с трудом удержалась, чтобы не рассмеяться.
– Вы преувеличиваете, я уверена.
– По-вашему, проиграть две тысячи – это преувеличение?
У Френсис перехватило дыхание, смеяться расхотелось.
– Так много?! Но ведь маркиз несовершеннолетний, по закону этот долг не считается, не так ли?
– Может, и так, но это долг чести, и он должен быть выплачен.
– Так вы хотите, чтобы я его возместила? За этим и пришли?
– Нет, миледи, не за этим. Долг записан не на графа, а на тех, кто с ним был. – Маркус умолк, удивляясь про себя, зачем он сюда пришел. Взбешенный выходкой сына, он выскочил из дома, полный решимости разыскать Джеймса, сам не зная зачем. На квартире Джеймса не оказалось, и ему подумалось, что, может, он у мачехи.
Грили сообщил, что графа нет, и надо было повернуться и уйти, но вместо этого он потребовал встречи с графиней. Зачем? Чтобы посоветоваться с ней или просто пожаловаться и найти у нее сочувствие?..
– Я явился, – сердито заговорил Маркус, – чтобы выразить вам возмущение недостойным поведением вашего пасынка и сообщить, что моя дочь больше не переступит порог этого дома. А для вашей же пользы советую обуздать графа Коррингама, пока он вас не разорил. Доброго дня, графиня. – Не дав Френсис сказать ни слова, он покинул гостиную.
Остановившись в дверях, Френсис смотрела, как дворецкий закрыл за ним дверь, и словно вся жизнь ее осталась за этой дверью. Она написала гневную записку Джеймсу с приказанием как можно скорее явиться к ней, отправила ее с лакеем и поднялась в свою спальню.
– Мы никуда не пойдем, Роуз, – устало сказала она, – я жду графа.
– А как же костюм, миледи? Осталось так мало времени…
– Ничего не надо делать, я оденусь горничной. У нас с тобой примерно одинаковый размер, возьму что-нибудь из твоих вещей.
– Но, миледи, это же не то.
– Ничего, сойдет. Герцог Лоскоу смотрит на меня как на служанку, что ж, я и буду ею. Посмотрим, как ему это понравится, если, конечно, он приедет на бал, в чем я начинаю сомневаться.
Маркус шел домой. Интересно, как бы она отнеслась к случившемуся, если бы Дункан был ее сыном? Просто посмеялась бы, сказала, что юношей надо прощать, им просто очень хочется поскорее стать взрослыми? Неудивительно, что ее пасынок вырос таким безответственным.
Впрочем, он и сам терпимо отнесся бы к выходкам Дункана, если бы тот пришел и откровенно рассказал о своих проблемах. Может, они даже посмеялись бы вместе. В том-то вся и загвоздка – они никогда не смеются вместе, и он сам виноват в этом. Ходьба немного успокоила Маркуса, но не настолько, чтобы повернуть обратно и извиниться.
Дункан сидел в библиотеке на том же месте, где он его оставил час назад, опустив голову и зажав ладони между колен. Вид у него был подавленный, что неудивительно – Маркус так на него накричал, что слышно было, наверное, на милю вокруг.
– Ты мне заплатишь из своего содержания! – рычал он. – Не получишь ни пенса, пока все не выплатишь. И если для этого тебе потребуется сидеть без гроша до самого совершеннолетия, когда ты получишь наследство своей матери, то так тому и быть.
– Но, отец, как же я буду жить?
– Работай.
– Как? Я же учусь. Вы хотите, чтобы я бросил учебу и пошел работать?
– На той неделе начинаются каникулы, поедешь домой в Риели и будешь работать в поместье. Решение о твоем будущем я приму позже.
Дункан разрыдался, и Винни, которая явно подслушивала под дверью, бросилась его утешать.
