— Да, Найджел, о да. Я чувствую то же самое. Но почему ты ни разу не сказал и даже не попытался намекнуть мне о своей любви?
— Я попросил тебя переехать ко мне.
— Из практических соображений. — Ехидная улыбка Найджела заставила Мэгги покраснеть. — Ладно, не совсем практических, — уступила она, — но я знаю, что о любви не спорят…
— Я хотел доказать тебе, что готов ждать.
— О, Найджел, это самое романтическое высказывание из всех слышанных мною, — со вздохом отозвалась Мэгги.
Он смущенно пожал плечами.
— У меня бывают моменты. Если только мужчина не мазохист, любовь моя, он не станет говорить женщине, которая его не любит, о своей любви!
— Скажи это снова!
— Что?
— Любовь моя… любовь моя! — повторила Мэгги как заклинание.
— Любовь моя, — послушно произнес Найджел.
Мэгги вне себя от счастья обвила руками его шею и прильнула к нему всем телом.
— Ты довольно цинично высказывался о любви, о браке и о тому подобном. Однажды обиженный мужчина! — с упреком напомнила она.
— Я не люблю терпеть поражения, — признался Найджел, — но это касается только меня и Лоры. Мы были слишком молоды, а я еще и неопытен. Но у нас есть Джекки, поэтому я не жалею. Мэгги?..
— Я не отвергну Джекки, Найджел. Он часть тебя, и я люблю тебя. Ты и понятия не имеешь, как мне приятно это говорить! — восторженно воскликнула она.
Глаза его загорелись.
— А ты не имеешь понятия, — хрипло ответил Найджел, — как прекрасно это слышать от тебя.
Мэгги едва не задохнулась в его объятиях.
— Думаю, — медленно произнес Найджел, — что я наконец стал достаточно взрослым для полноценной женитьбы. А ты?
— Я чувствую себя ужасно взрослой, — призналась Мэгги.
— Черт, тебе больше восемнадцати не дашь, — рассмеялся он. — Слава Богу, что тебе не столько! — с чувством добавил он.
— Выходит, ты женишься на мне не для удобства? — лукаво осведомилась Мэгги.
Найджел непонимающе уставился на нее.
— Ну ты ведь не станешь отрицать, что тебе было бы неудобно объяснять твоим родственникам, что ты бросил меня.
— Если ты будешь продолжать так смотреть на меня, малышка, мне придется объяснять им, почему мы поженились до их возвращения!
— Правда? — с игривой улыбкой спросила Мэгги.
— Правда. — Найджел достал из кармана небольшую бархатную коробочку. — Прихватил так, на всякий случай, — шутливо пояснил он. — Я попросил уменьшить размер. — И надел кольцо с сапфиром ей на палец.
— Оно превосходно.
— Нет, ты превосходна. Давай отпразднуем твою безупречность! — с жаром предложил Найджел, вновь заключая Мэгги в объятия.
— О, дорогой! — простонала она, кладя голову ему на грудь. — Мы не можем…
— Не можем?
— Не можем, не потому что не хотим, — заверила она его, — а потому что через сорок минут мне надо быть на работе.
С грустной усмешкой Найджел разжал объятия.
— Полагаю, это будет происходить часто, не так ли?
— Да, — призналась Мэгги и встревоженно спросила: — Ты возражаешь?
— Возражаю ли я, что не могу провести утро, да, видимо, и день тоже, в занятиях любовью с тобой? Конечно, возражаю! Но я не собираюсь топать ногами и просить тебя сделать выбор между мною и работой. Пообещай мне кое-что, Мэгги, — нежно попросил он.
— Что именно? — прошептала она.
— Что тебя хватит и на меня, и на работу.
— Откуда на мою долю выпало такое счастье? — удивилась она. — Если бы мне надо было выбирать, Найджел, я бы…
Он приложил палец к ее губам.
— Думаешь, я не знаю этого, Мэгги? Иначе я не спросил бы.
Мэгги проглотила комок в горле и робко сказала:
— Я всегда могу опоздать.
Найджел затаил дыхание, заметив яркий блеск желания в ее глазах. Он страстно хотел ответить на это молчаливое приглашение, однако пересилил себя и сделал то, что был должен сделать, пусть это и причиняло ему боль.
— Опоздать в свой первый день? Как тебе не стыдно! — шутливо выбранил он Мэгги. — Иди оденься, пока я не одел тебя сам.
— А что ты скажешь по поводу того, что сейчас я оденусь сама, а вечером ты разденешь меня? — лукаво осведомилась Мэгги.
Найджел просиял.
— Договорились!
17
«Было слишком много бочек с медом, в которые чья-нибудь пакостливая рука нет-нет да и подсовывала ложку дегтя. Вот поэтому кумир нации и сторонится прессы, оберегая покой ожидающей ребенка жены. Это вовсе не было интервью, а скорее дружеской беседой. Мы сидели под старым кленом в огромном поместье Хиггинсов, запивали пивом поджаренных на углях креветок и по-приятельски болтали. Мы с Найджелом дружим со студенческой скамьи, да и с его женой я знаком с той же поры. „Малышка Мэгги“, называла ее тогда старшая сестра. Я журналист и в силу неискоренимой привычки решил опубликовать кое-что из нашей беседы с четой Хиггинс. Разумеется, получив на это их согласие.
— Найджел, теперь, по прошествии нескольких лет, ты можешь сказать откровенно, почему решил расстаться с горными лыжами? Ведь на трассе тебе не было равных.
— Хм. Всему приходит конец, и лучше уйти непобежденным. Да и не в этом дело. Мне нравился этот вид спорта, он был моей жизнью, пока у меня не стал подрастать сын. Ему нужно было уделять больше внимания, чем я мог, занимаясь спортом. Кроме того, мы с женой ждем еще ребенка и, надеемся, не остановимся на этом. — Найджел с улыбкой посмотрел на Мэгги, и она согласно закивала, поглаживая свой заметно округлившийся живот.
— Чем ты планируешь заняться?
— А вот всем этим, — Найджел сделал широкий жест рукой. — Поместье, ферма… Буду помогать отцу. Возможно, займусь когда-нибудь наставничеством, буду спонсировать какого-нибудь талантливого горнолыжника. И, разумеется, спортивную медицину. В горных лыжах, к сожалению, невозможно без травм и, увы, без жертв.
— О да, — поддержала мужа Мэгги, — уж Найджел-то знает, что такое нестись к триумфу, делая смертельно опасные виражи. Сколько пережила бедняжка Лора, когда он выступал…
— Кстати о Лоре. Она, что же, отказалась от сына? — поинтересовался я.
— Нет, что ты, — ответил Найджел. — Когда она не на гастролях, то всегда навещает Джекки. Мой сын утверждает, что теперь у него две мамы — Лора и Мэгги. И он с нетерпением ждет сестричку.
— И у Ванессы с Оскаром тоже скоро прибавление в семействе! — подхватила Мэгги.
— Да, скоро в Кэмпси-парк будет целый детский сад, — с веселой улыбкой сказал Найджел. — Мэгги обожает свою сестру, да и мне она дорога как старый друг и как первая любовь. — Он с наигранной опаской взглянул на жену и замахал руками. — Да платоническая, платоническая, сколько раз я клялся тебе!
