Книга Влюбленный Робинзон - Диана Рейдо

Следующие недели прошли для Дэна, словно в тумане.

Он боролся с желанием позвонить Клер. Он понимал, что это бесполезно. Его звонок ничего не изменит. И это ужасно, постыдно, но его по-прежнему тянет к ней. Несмотря на то, что он узнал. Несмотря на то, что узнали они оба.

Несмотря на все произошедшее.

Поэтому лучше молчать.

Молчала и Клер. Она написала ему коротенькое сообщение по электронной почте — мол, долетела, все в порядке, а мама — просто прекрасно.

И тишина.

Дэн с головой ушел в работу. Он даже не замечал, что ему светит очередное повышение — с таким рвением он пахал, с такой дотошностью разрабатывал очередной проект.

Он сам не осознавал того, что чуть ли не поминутно проверяет электронную почту.

Личную, рабочую. Автоответчик дома и на мобильном телефоне.

Он не проверял свою почту только тогда, когда спал.

Когда пытался пробить защиту команды соперников в спортивном зале.

Когда в очередной раз метко забрасывал мяч в баскетбольную корзину.

Потом он перестал это делать.

Это отнимало время. Но это отнимало еще больше душевных сил.

«Нужно просто забыть о ней», — сказал он себе.

Как, разве ты забыл? Ее ведь нельзя любить. Это недопустимо.

Нет, любить, конечно, можно. Но теперь все иначе. Ничего уже не будет так, как прежде.

Дэн с тоской вспоминал день, когда впервые увидел Клер в лондонской толпе.

Кофе, парк, утки, джаз, медленный танец в его квартире, робко прижавшись.

Розовый шарф, малиновые босоножки, алое платье, синее пальто — яркие, вдохновляющие цвета.

Он тщетно искал в толпе ту, которая сочетала бы в себе, в своем наряде все эти краски, делая это непринужденно и гармонично.

Через несколько недель Дэн понял, что так жить нельзя.

Надо забыть Клер Брауни.

Она ведь не появится. Не позвонит. Гораздо проще им научиться жить друг без друга.

Нужно быть друг к другу милосердными. Кажется, это наилучший выход. Зачем терзать ее? Зачем длить свою агонию?

Постепенно боль притуплялась.

С робкой надеждой Дэн отправился с Тони в ночной клуб посреди рабочей недели.

Там, среди безумных огней он выцепил на танцполе девицу в безумном фиолетовом платье и туфлях с розовыми помпонами.

Пятиминутный разговор с фиолетовой девицей, которая не выпускала из зубов тонкую ментоловую сигарету, помог ему преисполниться отвращением к женщинам вообще и к миру в частности.

Кое-как Дэн дотянул до конца рабочей недели.

Пиво под фильм «Большой куш» помогло ему отрубиться хотя бы к половине четвертого утра.

Предстояли пустые выходные. Длинный, бесконечный, бессмысленный уик-энд.

…Дэн проснулся от того, что кто-то изо всех сил трезвонил в дверной звонок.

Пошатываясь и чертыхаясь, он кое-как натянул на себя халат, доплелся до двери.

Сон и похмелье мигом слетели с Дэна, стоило ему только заглянуть в дверной глазок.

Или это все-таки сон?

Ведь Клер сейчас должна быть в Америке. Искать работу. Снимать квартиру.

Он распахнул дверь.

От аромата свежесваренного кофе закружилась голова.

Клер улыбалась. Клер держала в руке пакет, от которого доносились запахи свежей выпечки — круассанов, плюшек с корицей, булочек с маком.

Клер сияла. Сияли стразы на ее красных туфельках, сиял серебристый топ с глубоким вырезом.

— Ты? — еле выговорил Дэн.

— Я, — с улыбкой согласилась она.

— Какого черта… то есть… что ты тут делаешь? Я думал, ты больше не объявишься.

— Ты обо мне слишком плохого мнения, Дэн. А я-то расстаралась, принесла ему завтрак, купила кофе! Что с тобой? Всю ночь копал уголь в шахте?

— Знаю. Вид безобразный. Я сейчас же приведу себя в порядок.

— Не торопись. Есть разговор.

— Могу я надеяться, что ты хотя бы пройдешь?

— Разумеется, — согласилась Клер и принялась сбрасывать туфли без помощи рук.

Дэн не осмелился прикоснуться к девушке. Только принял пакет с выпечкой и бумажные стаканы с кофе…

Они устроились на диване в гостиной.

— Не могу есть, — решительно произнес Дэн и отложил плюшку. — Рассказывай, сестренка. Что у тебя за дело? Что за важный разговор?

Клер рассмеялась:

— Прежде всего я хочу окончательно расставить все точки над «i». Заявляю раз и навсегда: никакая я тебе не сестра.

— Что?

— Не сестра, — повторила Клер, — ни родная, ни двоюродная, ни сводная, никакая! Заруби это себе на носу. И больше не смей портить жизнь ни мне, ни себе!

— Но…

— Знаю, звучит дико. И нелегко привыкнуть к обратному статусу. И я помню, что мы договаривались ни с кем не делиться нашим открытием…

— Кажется, я догадываюсь…

— Мама вытянула из меня, какое несчастье на меня свалилось. И, знаешь, она в очередной раз спасла меня. Мы долго разговаривали. Я все никак не могла поверить. Но мама убедила меня в том, что не ошибается.

— Клер! Выкладывай, зачем ты так тянешь? Это невыносимо!

— Мама передавала тебе привет. Она, кстати, о тебе знает. Знает, как тебя зовут. Изумлена тем, как мы нашли друг друга. Твой отец ведь рассказывал ей и о тебе, и о первой жене. Твой отец… он же мой отчим.

— Клер, я не понимаю. Хватит говорить загадками.

— У нас с тобой разные отцы. Понимаешь, мама какое-то время терпела метания твоего папы. Ей хотелось устроить свою личную жизнь. Она встречалась и с другими мужчинами. С одним из них она тоже была близка… Словом, своего настоящего отца я не видела никогда в жизни. А твой отец воспитывал меня, как родную дочь.