Харрингтон поднял голову и встретился с Клеменси взглядом. На секунду лицо мужчины превратилось в бесстрастную маску, а затем он медленно, лениво улыбнулся. Джошуа отложил газету, встал и навис над подошедшей Клеменси как башня.
— Привет, — слабо сказала она и опустилась в придвинутое им кресло. — Какими судьбами? — спросила Клеменси, не сводя с него глаз. От ожидания слегка кружилась голова.
— У близнецов начались каникулы, и во вторник я привез их сюда повидаться с дедушкой и бабушкой.
Так он здесь со вторника?
— С дедушкой и бабушкой? — неуверенно повторила она.
— С родителями Лоры, — небрежно объяснил он. — Ее отец уже третий год работает в Париже.
— Ох… — Внутри что-то оборвалось. — Я не знала.
— Ничего удивительного. Напоследок они решили побаловать мальчиков и отвезти их в Евродиснейленд. Завтра мы улетаем. Ты уже завтракала? — учтиво спросил он, завидев подошедшего официанта. Она кивнула, не сводя глаз с крышки стола. — Тогда кофе с молоком, пожалуйста.
О господи! Почему Анна ни словом не обмолвилась, что ее родители живут в Париже? Тогда ее разочарование не было бы таким горьким. И почему ей самой не пришло в голову подумать о других дедушке с бабушкой, которые наверняка привязаны к внукам не меньше, чем родители Джошуа?
Она подняла глаза в тот момент, когда Джошуа сделал официанту заказ. Его присутствие в Париже становилось понятным, но зачем он пришел к ней? Что это, дружеский жест? Их расставание было не слишком дружелюбным. Или он не знает, куда себя деть, оставшись без близнецов?
— Как складываются твои здешние дела? — спросил он.
— Замечательно, — бодро ответила она. В глазах Джошуа что-то вспыхнуло, но тут же погасло.
— Успела познакомиться с Парижем? — спросил он, когда официант поставил перед Клеменси поднос с кофе.
— Угу. Нотр-Дам, Сакре-Кер, Монмартр… — Она не сводила глаз с худых пальцев, потянувшихся к чашке.
— Не хочешь съездить в Живерни? — небрежно предложил он. — Я взял машину напрокат.
— В Живерни? — неуверенно повторила она. — Там, где дом-музей Клода Моне?
— Или у тебя были другие планы на сегодняшний день?
Клеменси медлила, уставившись в чашку. В голове мутилось. Если у нее есть хоть капля здравого смысла, она откажется, придумает какую-нибудь уважительную причину и прекратит это мучение. Но разве с Джошуа она когда-нибудь руководствовалась здравым смыслом?
— Не было… — услышала она собственный слабый голос и пригубила чашку. Почувствовав взгляд Джошуа, Клеменси быстро подняла голову. Должно быть, это движение застало Харрингтона врасплох. Синие глаза смотрели на нее с выражением, от которого по спине пробежала теплая волна.
— Как ты узнал, где я остановилась? — спросила она и вдруг увидела горькие морщинки вокруг его рта, прежде едва различимые, а теперь очень заметные.
— Во вторник я позвонил в банк. Ты была на совещании, и я оставил номер своего телефона. — Джошуа сделал паузу, после которой тон его голоса слегка изменился. — Разве тебе не передали?
— Нет. — Он звонил ей во вторник, в день приезда… — И кто же сказал тебе, в каком отеле я остановилась?
— Пришлось убеждать, — с легкой улыбкой признался он. — Может, поедем?
Сердце Клеменси заколотилось. Она кивнула, надела на плечо сумку и поднялась из-за стола. Они вышли из кафе, миновали фойе и через боковую дверь прошли к автостоянке.
Когда он отпер взятую напрокат машину и придержал дверь, глаза Клеменси оживились при виде коробки со съестным, стоявшей на заднем сиденье. Хлеб, сыр, чудесные спелые помидоры и бутылка красного вина. Простые, но самые лучшие продукты для импровизированного ланча на лоне природы.
— Мне пришло в голову устроить пикник на берегу реки, — лениво сказал Джошуа, проследив за ее взглядом, и включил зажигание.
Клеменси задумчиво посмотрела на него. Значит, Джошуа был уверен, что она примет приглашение.
— Почему ты не позвонил в отель? — спросила она, когда машина выехала на улицу.
Харрингтон не ответил. Может, потому что внимательно следил за уличным движением. Они проехали мост, миновали Елисейские поля и направились в сторону Триумфальной арки. Тут Клеменси покосилась на Джошуа и увидела на его лице замешательство. Наверно, в третий раз в жизни.
— Ты думал, что мне передали твое сообщение, — тихо сказала Клеменси. И решил, что она нарочно не звонит, потому что не хочет его видеть…
Он слегка пожал плечами.
— Зачем ты приехал в Париж! — внезапно взорвалась она, взбешенная этим уклончивым жестом. Только тут до Клеменси дошло, что если бы эта поездка на каникулы планировалась давно, близнецы непременно упомянули бы о ней.
Харрингтон не сводил глаз с дороги.
— Догадайся сама, — наконец ворчливо ответил он.
— Останови машину! — велела Клеменси. Она не собиралась играть с ним в «угадайку».
— Посреди улицы? — спокойно спросил он.
— Немедленно!
Джошуа зажег световой сигнал и послушно исполнил требуемое.
— Не хочу догадываться! — Не обращая внимания на послышавшиеся сзади громкие гудки, Клеменси гневно уставилась на него. — Хочу, чтобы ты сам сказал!
— Прямо сейчас? — От выражения синих глаз у нее закружилась голова.
— Прямо сейчас…
— Я люблю тебя, — спокойно сказал он.
Она пялилась на него, как идиотка.
— Повтори!
— Может, все-таки сначала поедем? — с надеждой спросил Харрингтон.
Клеменси оглянулась и заметила, что за ними уже выстроился целый хвост.
— Пожалуй, ты прав, — кивнула она, увидев пробирающихся к ним двух жандармов. Когда машина тронулась с места, Клеменси одарила полицейских сияющей улыбкой и продолжала улыбаться, пока Джошуа не свернул в переулок и не остановился в месте, разрешенном для парковки.
Харрингтон молча отстегнул их ремни безопасности, взял ее лицо в ладони и тихо сказал, глядя в него сверху вниз:
— Я люблю тебя, Клеменси Адамс. Но ведь ты давно знала это, правда?
— Да, — хрипло прошептала Клеменси. В глубине души она знала это всегда. Так же, как то, что она любит его.
— Черт побери, я был слишком большим трусом, чтобы признаться в этом даже себе самому. Проклятие, я ведь решил никогда не влюбляться снова, был убежден, что смогу прожить один и ни в ком не нуждаюсь…
— Быть независимым. И не позволять себе потерпеть новую неудачу, — кивнула Клеменси, слишком хорошо знавшая, что это такое.
— Что-то в этом роде. — У него были такие глаза, что у Клеменси засосало под ложечкой. — Если бы в тот Новый год я не был женат…
