– Что, совсем без вариантов? – Кира изображала разочарование, в душе радуясь, что подруга не сможет уехать.
– Ну, сказала, что возможно будут билеты, если кто-то сдаст.
Алиса поникла. Хотелось плакать от обиды.
– Почему так? Он что, не знает, что билеты надо покупать заранее? И если он давно собирался познакомить меня с родителями, то почему приглашает меня туда двадцать восьмого числа? Я похожа на супермена? Я могу раздобыть деньги и билет, уехать уже на следующий день, и все это после того, как он забыл обо мне на две недели? – Алиса готова была разрыдаться, обращаясь с этим криком души даже не к Кире, а к мирозданию.
– Успокойся. Никуда не надо ехать. Позвони ему и скажи, что нет билетов. Это уважительная причина. Ты точно в этой ситуации ничего поделать не можешь.
– Ты права. Но от этого не менее обидно.
– Когда скажешь ему?
– Завтра.
– Не делай только глупости.
– Не буду.
– Мне пора, увидимся 31-го.
– Ага, беги. Рада была тебя видеть.
Кира ушла, оставив Алису наедине с новой порцией мучительных мыслей. Кафе заполнилось гостями до отказа. В зале стоял гул от громких и не очень голосов, в воздухе витал волнующий аромат кофе. Люди улыбались, смеялись, предвкушая грядущие праздники. И только она одиноко взирала на происходящее отрешенным взглядом. Решив, что нет смысла ждать следующего дня, чтобы сказать свой ответ Роману, она набрала его номер.
– Уже соскучилась? – услышав его голос, она улыбнулась.
– Я всегда скучаю по тебе. Даже когда сплю.
– Рассказывай, что-то случилось?
– Я получила твое смс, позвонила на вокзал.
– И?
– Билетов нет. Раскуплено еще в ноябре. У меня не получится приехать. Если бы ты сказал мне раньше, – в трубке повисло тяжелое молчание, из-за шума в кафе не было слышно даже его дыхания.
– Это плохо. Очень плохо. Я уже сказал родителям.
– Мне очень жаль, я думаю, ты не сомневаешься в моем желании видеть тебя, быть с тобой рядом в эту ночь.
– Конечно, не сомневаюсь. Но теперь встреча снова откладывается на неопределенный срок.
– Я накопила немного денег. Смогу приехать к тебе весной.
– Эта новость уже лучше.
– Вот как-то так.
– Ну, не расстраивайся, не надо. Все будет хорошо! – он почувствовал в ее голосе боль и, как мог, попытался сгладить эти эмоции.
– Я не могу не расстраиваться. Все очень сложно, понимаешь?
– Никто не говорил, что будет легко. Ты же сильная девочка… моя девочка! – от его слов Алису захлестнула волна нежности, бесконечной и томительной, которая пробуждала пожар в самых скромных уголках ее души, распаляя и без того измученное ожиданием тело.
– Я не знаю, подходящий ли сейчас момент, но с языка рвутся эти слова. Я должна тебе это сказать, – Алиса замолчала, ожидая его реакции.
– Какие слова?
– Все вокруг, включая мою лучшую подругу, мою маму, все думают, что я наиграюсь в страдания по тебе и успокоюсь, что все не по-настоящему, все пройдет, понимаешь?
– И?
– Но я хочу, чтобы ты знал. Я не играю. Я люблю тебя, я никогда и никого не любила, теперь я знаю, что люблю.
– Я знаю. Я верю тебе.
– Спасибо.
– Не расстраивайся, увидимся весной. А теперь отправляйся баиньки, напиши, как доедешь. И никакого флирта с мужчинами в транспорте, поняла? – его голос стал сердито-игривым, поднимая ей настроение.
– Слушаюсь!
– Целую тебя! Пока!
– Пока.
Допив последний глоток капучино, Алиса оставила на столе деньги, с лихвой оставив на чай услужливому официанту, который, заметив, что она пролила свой напиток, немедленно принес ей еще.
Официант кивнул ей на прощание головой и радостно заулыбался, заметив на столе деньги.
Алиса вышла на улицу, мороз сию же секунду сковал ее и без того раскрасневшиеся от пережитых эмоций щеки. Теперь они пылали, словно два факела. Город сиял в ожидании нового года и нового чуда.
* * *
Тридцать первое наступило неожиданно быстро. И хотя Алиса ежедневно продолжала зачеркивать в своем календаре даты и знала, что до него оставались считанные дни, сознание отказывалось признавать, что этот день настал.
Она проснулась рано, очень рано. Какая-то неведомая сила подняла ее с кровати в шесть утра и больше не давала уснуть, как она не старалась. За окном была кромешная тьма, ее разбавляла лишь еле заметная полоска света от единственного фонаря на улице.
Алиса упорно пряталась под подушкой от наступающего праздника, терзаемая муками совести. Она сказала ему, что едет праздновать Новый год к родителям. А сама… И хотя она не собиралась совершать чего-то противоправного, сам факт лжи убивал ее.
Кира настояла. Она пообещала, что Сергей не посмеет коснуться даже края ее платья. Что она просто проведет этот Новый год в кругу друзей, чтобы немного отвлечься. Но, зная подругу, она подозревала, что та готовит ей очередной сюрприз. Это и не давало покоя.
– Черт бы все это побрал… Ненавижу! – Алиса сильно стукнула кулаком по подушке.
Оставив попытки уснуть, она просто лежала, уставившись в потолок. Прошел час, а может быть, два. От напряжения глаз ей стали мерещиться замысловатые узоры на побеленном потолке ее квартиры. Красные, сиреневые, желтые круги расходились по потолку, словно волны на воде. Она зажмурилась, затем протерла глаза.
Телефон, как обычно, ночующий под ее подушкой, не издавал ни звука. А ей так хотелось, чтобы хотя бы будильник разбавил немного ту гробовую тишину, которая царила в комнате.
Небо, услышав ее мольбы, послало под ее окна шумную компанию, которая, встречая новогодний рассвет, начала запускать салюты. От их шума сон окончательно прошел. Небо озарилось мириадами разноцветных звезд, а смех людей со звоном отражался в оконном стекле.
Алиса встала и прошла на кухню, чтобы выпить кофе. Впереди еще целый день, который нужно просто пережить. Еще один день, который она просто перечеркнет в календаре.
Горький горячий кофе окончательно привел ее в чувство. Первые солнечные лучи уже пробивались через тяжелые тучи, превращая снег, лежащий на земле, в блестящую иллюминацию.
Алиса залюбовалась этой картиной. Снег, очевидно, нападавший ночью, был ослепительно белым, еще не впитавшим городскую пыль и грязь.
Услышав жужжание телефона, Алиса вынуждено отошла от кухонного окна.
– Да.
– Привет! С наступающим! – голос Киры, как всегда, был полон позитива.
