– А ты подожди пару лет, пока пубертат не начнется, вот тогда и поговорим!
– А-а-а, так вот в чем дело? Тогда все ясно, – протянула Димпл, и Амина тут же пнула ее в щиколотку. – Ой! Ну я-то не виновата, что он растолстел и теперь на всех обозлился из-за этого!
– По крайней мере, я не строю из себя белого! – парировал Акил, выпустив облачко дыма.
– Ничего я из себя не строю, – вздохнула Димпл, закатив глаза. – Я такая, какая есть!
– Ну и пожалуйста!
– Пожалуйста! – Димпл задрала голову. – Так сколько еще ждать-то?
Каждый год осенью Акил и Амина наблюдали за миграцией белых гусей и все время всматривались в небо в ожидании первой стаи из двадцати тысяч птиц, направляющихся из Канады в Мексику.
– В новостях сказали, что вчера они пролетали над Санта-Фе, – ответила Амина.
– И долго нам тут сидеть?
– У тебя есть занятие поинтереснее? – ответил ей вопросом на вопрос Акил.
– У тебя, по-моему, ухо воспалилось, Димпл, – заметила Амина, наведя резкость на ухо двоюродной сестры – та недавно сделала пирсинг, и на распухшей мочке красовалось три серебряных кольца.
– А вот и нет! – ответила Димпл.
– Да еще как! – вмешался Акил. – Смотри, чтобы Дирк не заметил!
– Ему пофиг, – отозвалась Димпл.
– Ты насчет себя? Или всего, что не находится в непосредственной близости от футбольного мяча?
– Да что с ним такое? – спросила Димпл, переводя взгляд с Акила на Амину. – А с тобой?
– Бен Кингсли сыграл Ганди, – сказала Амина, сменив одну скользкую тему на другую.
Девочка заметила, что брат тут же помрачнел. Новость, если это можно было так назвать, оказалась для него ударом ниже пояса. Фильма о Ганди еще никто не видел и не увидит в ближайшие три месяца, но Акил уже следил за развитием событий с нервозной тщательностью ревнивого сводного брата, который одновременно и слишком далек от темы, и слишком увяз в ней.
– Ну и что? – спросила Димпл.
– Бен Кингсли – наполовину англичанин, – небрежно объяснила ей Амина, пристально разглядывая ботинки Акила.
– Он вырос в Англии, – мрачно подтвердил Акил.
– То есть он вообще не индус?
– Едва ли.
– Наполовину индус, – поправила его Амина.
– Господи боже мой! – закатила глаза Димпл. – Да ладно, чувак, ты что, переживаешь из-за колонизации? Вы же собаку назвали в честь английской королевы! Ну когда ты уже повзрослеешь?!
– Она по-английски говорит? – спросил Акил у Амины.
– Да забей, – вздохнула Димпл.
– Забей, ага! Забей на ханжество, на безумие, на коррумпированную подачу нашей культуры в американском мейнстриме! Помяните мое слово, это кино повлияет на отношение к нам в ближайшие десять лет! Они будут смотреть на тебя, а видеть Махатму!
Димпл хлопнула себя ладонью по лбу.
– Это еще что значит? – удивился Акил.
– Ничего не значит!
– Нет, все-таки значит!
Раздался громкий стук в дверь, и все трое вздрогнули. Акил в панике огляделся по сторонам, Димпл достала из-под своего стула флакон «Волшебных пузырьков», а Амина из-под своего – туалетную воду «Стетсон». Акил щедро попрыскался, а его сестра залезла обратно в комнату через открытое окно и спросила:
– Кто там?
– Детка, ну впусти меня наконец!
– Это тетя Санджи, – сказала девочка остальным, отпирая дверь.
Санджи вошла в комнату Акила, морщась и помахивая перед носом.
– Господи, ну зачем же выливать на себя целую бутылку одеколона! Акил, твоих рук дело? Думаешь, перебьет дьявольский запах твоих раковых палочек?
– Мы ему говорили, но он нам не верит, – посетовала Амина, обходя тетю и снова вылезая на крышу.
– Да здесь пахнет как в бильярдной! – хмыкнула Санджи, сморщив нос и высунувшись в окно. – Твои родители правда не знают? Папа твой раньше курил, так ведь? Уж он-то точно учует!
– Ну для этого ему придется как минимум появиться дома.
– Так он дома! – Санджи оглядела веранду. – Пепельница где?
Димпл подняла банку от «Волшебных пузырьков».
– Ну это вообще верх цинизма! – провозгласила Санджи и жестом попросила сигарету.
Акил протянул ей пачку, а потом дал прикурить. Санджи высунулась из окна по пояс, ее розовый чуни затрепетал на ветру.
– Черт побери, как это все-таки приятно! – затянувшись, пробормотала она. Сделав три затяжки, она отдала сигарету Акилу. – Итак, какие у нас горячие новости с крыш? Как начался учебный год?
– Замечательно, – ответила Димпл.
– Слышала, тебя пригласили на школьный бал?
– Правда? – посмотрела на сестру Амина.
– Ага. – Димпл сняла со свитера волосинку, и ветер подхватил ее. – Ник Фитс.
– Ник Фитс? – переспросил Акил.
– А что такого? – сердито уставилась на него Димпл.
– Ну и как он тебе? – спросила Санджи.
– Не знаю. В смысле, какая разница? Вроде нормальный. Минди с ним дружит.
Амина сглотнула обиду, ей будто нож в спину вонзили.
– Классно! – воскликнула Санджи. – Наша Димпл впервые идет на школьный бал! Твоя мама говорит, ты пойдешь в сари?
– Что?!
– Натуральный шелк и все такое? – подмигнула остальным Санджи. – И цветы жасмина в волосах!
– Господи, подумать страшно! – с неподдельным ужасом на лице проговорила Димпл.
– Это было бы социальное самоубийство, – подтвердил Акил. – Все бы поняли, что ты индианка, а там и опомниться не успеешь, как тебя попросят напечь самос для всей школы!
– Как бы то ни было, – продолжала Санджи, сцепив пальцы рук, – все будет просто замечательно, что бы ты ни надела! Я всегда так жалею, что в моей юности не было места американским традициям: школьным балам, встречам одноклассников, всем этим вечеринкам! Скажи маме, чтобы она тебя пофотографировала и нам показала!
Амина легко могла себе представить, что это будут за фото: Димпл в каком-нибудь атласном платье с долговязым Ником Фитсом, Димпл с командой волейболисток, показывающих свои девчоночьи бицепсы, Димпл с таким глубоким декольте, что лица не видно. Амина посмотрела на фотоаппарат, медленно покрутила регулятор диафрагмы.
– А ты, Ами? Тебе кто-нибудь нравится? – спросила Санджи, но Амина молча взглянула на нее, от обиды потеряв дар речи, и поднесла к лицу камеру.
Грудь тети Санджи лежала на подоконнике, едва заметные складки на шее были припудрены тальком. Амина навела резкость на обесцвеченный пушок над верхней губой тети и на сережку с рубинами и сапфирами, свисавшую с толстой мочки. Тетя оглянулась через плечо на дверь и вздохнула:
