Охотник опустил бесполезное ружье: громадный лесной зверь исчез в чаще так же бесследно, как исчезает в темной глубине моря выскользнувшая из рук рыба. Не догонять же его в непроходимой заросли.
Охотник подошел к лежавшим на земле собакам. У одной был проломлен череп. У другой из широко распоротого живота вывалились на траву все внутренности. Обе уже не дышали.
У охотника помутнело в глазах.
Он прислонился к дереву. Отчаяние его охватило.
Глава II. Тайна лесного великана
Вот опять, вот опять – уже который раз – зверь уходит у него из-под носу!
Семьдесят верст – поездом и лошадьми – охотник ехал за ним из города. Десять дней уже рыщет по лесу, караулит, выслеживает, скрадывает – и все зря!
До этого случая охота для него была только удовольствием. Охотник он был не настоящий – городской житель, студент. От отца ему достались два ружья – дробовик и винтовка – да старый гончий пес. Из винтовки он стрелял в тире. Стрелял хорошо, брал призы. Из дробовика бил голубей. И только летом, когда случалось выезжать в деревню, стрелял зайцев и раз убил лисицу из-под гончей. При такой охоте требовалось только удачно выбрать место, где стать, да терпеливо ждать, пока пес нагонит на тебя дичь.
Но тут была совсем другая охота – охота по крупному зверю.
Еще в городе он получил предупреждение, что взять лося будет трудно. Лось, который только что на его глазах бесследно исчез в чаще, был не простой зверь. Так, по крайней мере, уверял студента знакомый крестьянин Ларивон.
Кто знает, что было на уме у хитрого мужичка? Может быть, своим рассказом о тайне неуловимого зверя он просто хотел разжечь любопытство городского жителя. Может быть, зазывая неопытного охотника к себе в деревню, он лукаво рассчитал, что и ему, Ларивону, перепадет деньжат за постой, и зверь останется невредим.
– Податься ему некуда, – рассказывал Ларивон. – Потому эдак вот море легло, – крестьянин корявым ногтем большого пальца провел на письменном столе студента длинную прямую царапину.
Студент знал, что Ларивонова деревня на южном берегу Финского залива.
– А так – деревни с полями прошли сквозной веревочкой через все леса.
Ноготь рассказчика начертил от прямой широкий неровный полукруг.
– Через поля зверь нипочем нейдет. Так и сидит в нашем лесу, как в мешке.
– Почему же его до сих пор не взяли? – удивился студент.
– Хитер, проклятый, – с какой-то даже гордостью объяснил крестьянин, – вот как хитер! Не простой это зверь. Видимость в нем звериная, а ум человечий. Один такой лось и ходит в наших лесах, а то молодняк всё – телята безмозглые. Есть еще мошник у нас. Ну, тоже сказать, колдовская тварь, чисто что оборотень. Да ведь то – птица!
Про птицу-оборотня студент тогда не стал слушать: очень его заинтересовал старый лось.
Ларивон охотно сообщил подробности.
Студент узнал, что лось этот – Одинец: старый бык, живущий отдельно от стада. Великан ростом, характером он тяжел: угрюм и необщителен. Силы неимоверной, в ярости прямо ужасен. В лесу есть медведи, но даже они не решаются напасть на Одинца. Деревенские охотники тоже не трогают его: ружья у них ненадежны. Сам же зверь избегает встреч с людьми.
Ларивон рассказывал, что случайно на Одинца натыкаются всюду: и в казенном лесу, куда бабы ходят клюкву-ягоду брать, и в крестьянских наделах, и в речке, куда лось заходит в жару, спасаясь от надоедливых оводов. Но где его лежка, где то надежное убежище, куда он скрывается при первой тревоге, – этого не знает никто.
Впрочем, у рассказчика на этот счет были свои соображения. Ларивон полагал, что Одинец прячется под землю.
– Это как же так? – изумился студент.
– А так, – нисколько не смутившись, продолжал крестьянин. – Место такое знает. Топнет ногой – земля перед ним расступится. Войдет – а она за ним закроется. Был да нет!
– Ну, уж это ты заливаешь! – смеясь, прервал студент. – Это ты, дядя, из сказки.
Ларивон не обиделся. Спрятав лукавую улыбку в бороду, он смиренно сказал:
– Знамо дело, мы народ темный, книгами не начитаны. Смекалкой до всего доходим. По-нашему, так: зверь тяжелый, крыл у него нет. По воздуху, выходит, летать ему не полагается.
– Кто же говорит, что полагается? – удивился студент.
– Ну, значит, и ты говоришь, что летать он не может. А по трясине, где и кошке не ступить, с копытами-то пройти – как скажешь, пройдет?
– Нет, конечно, не пройдет.
– Теперь вот и прикинь: идет Одинцов след по лесу, дошел до болота – тут и пропал. На ясном месте пропал! Назад следа нету, впереди такая трясина, что упаси господи! Болота, конешно, они разные бывают. Которые и безопасные. А вот ты наше погляди. Не только что летом, зимой скот и людей засасывает. В прошедшем годе случилось: лесной объездчик на коне ехал, в самый что ни на есть мороз. Попал в темноте на то болото – его с конем и втащило под снег-то. Куда, скажешь, зверь-то на таком месте девается?
– Не знаю, – задумчиво сказал студент. – Только уж, конечно, не под землю.
– Хошь верь, хошь нет, а, по-нашему, оно так. Зверь, говорю, не простой. Такое знает, что и человек не удумает. Да вот приезжай, сам увидишь. На месте-то способней будет разобраться.
– Нет, дядя Ларивон, спасибо, не выбраться мне, – решительно отказался студент. – У меня занятия скоро.
– Как знаешь. А надумаешь, отпиши заране: мы лошадей вышлем.
Ларивон ушел, а в мозгу студента крепкой занозой засела тайна внезапных исчезновений лесного зверя. Мысль то и дело возвращалась к загадке, но ответа не находила.
Глава III. Улыбка
Студент и в самом деле не думал тогда ехать на охоту за лосем. Решение пришло позже, внезапно. Стоя у дерева с закрытыми глазами, он вспомнил, как это случилось.
Через несколько дней после посещения Ларивона он отправился на вечеринку к товарищу. У товарища, как всегда по субботам, собралось с десяток знакомых – студентов. Шумно спорили, пели.
Из девушек только одна была студенту-охотнику незнакома. Она держалась в стороне и почти не принимала участия в общих разговорах.
Ему понравились ее светло-русые волосы, голубые глаза, золотистые прямые брови и тонкие строгие черты лица. Свежий загар крепких щек и настороженная неуверенность движений выдавали в ней человека нового в большом городе. И только легкая насмешливая улыбка, не сходившая с ее губ, как-то не вязалась с образом робкой провинциалки, впервые попавшей в столицу.
– Кто такая? – кивнув в ее сторону, тихонько спросил студент у хозяина.
– С севера приехала на курсы. Дикая какая-то, молчит все. Попробуй-ка разговорить.
– А чего она улыбается?
