К этому ли он стремился? Хотелось ли ему на самом деле помочь заместителю бальи Мортаня и бальи Ножан-ле-Ротру, тем более что последний производил на него все более неприятное впечатление? Этот бретонец, кто он на самом деле? Любезный фат, полагающий, что обязанности ограничиваются приглашениями к знатным персонам? Равнодушный человек, считающий важными лишь привилегии? Глупец, прячущий голову в песок в надежде, что хлопоты рассеются сами собой без всякого участия с его стороны? У Ардуина было не особенно много возможностей это узнать. Каким образом он встретится с бальи Ножана, не возбудив при этом его любопытство? Арно де Тизан настаивал, чтобы он действовал с особой скрытностью и деликатностью. Венель-младший подумал, что мог бы ограничиться сведениями, полученными от доктора Мешо. Во всяком случае, он не собирался ссылаться на источники, которые клятвенно пообещал не обнародовать.
Когда матушка Крольчиха положила перед ним свою грифельную доску[143]и наполнила его стакан исходящей паром настойкой, Ардуин еще колебался. Его злость на самого себя только увеличилась. Ну же! Хватит увиливать, решайся наконец! Ты не обязан служить мессиру Арно де Тизану. С другой стороны, он может помочь тебе из благодарности. Но не стоит ему особенно доверять! Власть имущие часто забывают об оказанной услуге, а также имеют неприятную склонность переваливать самые скверные части своих обязанностей на других. Тем более что неловкие объяснения помощника бальи Мортаня его вовсе не убедили.
– Матушка Крольчиха, моя лошадь вчера что-то захромала. Где живет Гастон Лекок, кузнец?
– Не так далеко отсюда. Достаточно пересечь Деревянный мост и ехать вдоль канала. В четверти лье от города вы заметите ферму, которая скорее напоминает какую-то берлогу, – и вы на месте.
– Я о вас очень хорошего мнения: вы хорошо платите и ведете себя как воспитанный человек. Поэтому я просто обязана вас предупредить: Лекок слывет очень нехорошим человеком. Лучше отведите вашу лошадь к Жану Гроспарми. Он звезд с неба не хватает, но прекрасно знает свое ремесло. Его кузница находится в полулье от города по Бердьи.
– Благодарю вас за совет, матушка Крольчиха. До встречи нынче вечером или как-нибудь потом.
16
Ножан-ле-Ротру, октябрь 1305 года.
Немногим позже
Палач заглянул к доктору, чтобы вернуть светильник мадам Бланш. Дверь, выходящая в смотровую, была закрыта, и можно было слышать, как доктор разговаривает с пациентом. Ардуин уже собирался воспользоваться этим и просто оставить лампу здесь, исчезнув без лишних разговоров, как вдруг дверь отворилась. Доктор проводил до двери на улицу сутулого старика и повернулся к мэтру Высокое Правосудие.
– Я уже возвращаюсь, мессир доктор, и хотел бы откланяться, еще раз поблагодарить за ваше восхитительное гостеприимство и попросить вас передать мои заверения в совершенной признательности вашей невестке, – произнес Ардуин, протягивая доктору светильник.
– О! Бланш будет очень расстроена… Она так надеялась предложить вам стаканчик настойки.
– Это было бы для меня большим удовольствием, но я должен торопиться.
– Я вас прекрасно понимаю. Спешка связана с делом этих несчастных убитых детей?
– Я должен об этом поразмышлять, и как только дело хоть немного продвинется вперед, сразу же дам вам знать.
Он заметил выражение разочарования на добром морщинистом лице доктора и ощутил угрызения совести. Ардуин чувствовал себя все более и более чуждым огорчениям и надеждам других людей. С каждым прожитым часом он все более убеждался в этом. Что-то где-то его ждало… Нечто настолько таинственное, настолько необычное, что Ардуин был не способен даже приблизительно понять, что это такое. Всю обратную дорогу он не видел и не слышал ничего вокруг. Единственное, что сейчас имело для него значение – то неведовое, что властно звало за собой. Некая сила начертила для него путь, которым он должен следовать, и ничто на свете теперь не заставило бы его свернуть или отступить.
Когда слуга в конюшне вывел ему Фрингана за повод из стойла, Ардуин ожидал, скрестив руки на груди. Мысли его бродили очень далеко, он даже сам не знал где. Возможно, в одном из тех мест, где крутятся мысли слишком расплывчатые и туманные, чтобы можно было заняться ими. Поэтому он едва не подпрыгнул от неожиданности, услышав громкий радостный голос:
– Милости тебе, добрый сеньор! Ты в этом нуждаешься. Но заслуживаешь ли ты этого?
Он резко развернулся всем телом и успел заметить, что за углом здания исчезает худой силуэт нищенки, которую он недавно принял за маленькую девочку.
Ардуина охватила дурнота, но тут же он спохватился и выругал себя. Эта старуха – скорее всего, ненормальная – вовсе не причина, чтобы выходить из равновесия! Ножан-ле-Ротру – не такой уж большой поселок, и что в том удивительного, что здесь постоянно сталкиваешься с одними и теми же людьми? И он не нуждался ни в чьей милости.
17
Окрестности Ножан-ле-Ротру, октябрь 1305 года.
Немногим позже
Радуясь возможности поразмять ноги, жеребец встряхивал гривой, радостно пофыркивая свежим прохладным утром. Ардуин Венель-младший быстро добрался до строения, о котором говорила трактирщица, и остановился в конце идущей под уклон дороги, разглядывая пустынные окрестности. Когда он снова тронул поводья, в нескольких туазах от него тяжело взлетела целая туча воробьев. В шелесте их крыльев слышалась какая-то укоризна. Ардуин быстро обнаружил предмет, вызвавший у них такой интерес. Это были останки барана, кишащие червями. Кости частично обнажились и висели на лоскутах черноватой шкуры. Пиршество стервятников.
* * *
Он въехал во двор, сплошь заросший высохшими сорняками. Погладил Фрингана, сказав ему стоять спокойно и ждать, а сам же направился вперед.
В слове «лачуга», которое употребила матушка Крольчиха, не было никакого преувеличения. Ферма, небольшое здание без фундамента, являла собой довольно печальное зрелище. Глядя на нее, можно было решить, что она давно заброшена. Конек крыши был весь в глубоких трещинах и, казалось, того и гляди рухнет, увлекая за собой и всю ветхую крышу. Со стен местами опала штукатурка, открывая взору влажные камни, сплошь покрытые островками зеленоватого мха. Все окна были закрыты источенными жучком ставнями, некоторые из которых висели криво из-за отломанных петель. Справа виднелись настежь раскрытые двери небольшого домика. Должно быть, это и есть бывшая кузница.
Внезапно большой и до крайности истощенный деревенский пес кинулся на Ардуина, оскалив клыки и взъерошив шерсть. Посетитель застыл в неподвижности, чтобы успокоить зверя и вынуть из-за пояса кинжал в ножнах. Собака злобно ворчала, но не решалась кинуться на него. Венель-младший прошептал ему самым ласковым голосом:
