«Просим рассмотреть.
А. Громыко, Ю. Андропов, Д. Устинов, Б. Пономарев
29 октября 1979 г.»
В общем, если в конце августа — начале сентября Андропов «заказал» Амина с согласия Брежнева и Кармаля кулуарно, то 31 октября на заседании Политбюро ЦК КПСС — уже коллегиально и конкретно с намерением исполнения «своими силами». Терпение лопнуло. Следовательно, ни о каких спонтанных или сиюминутных «ошибках» говорить не приходится. Как минимум в течение года осуществлялась целенаправленная, если цитировать по заголовку андроповской Записки, «наша линия в этой связи». Вот только смысл слова «наша» как будто совпадает с известным в определенных кругах намеком «наши в Кремле».
Просьба Амина о замене главного военного советника была тотчас же удовлетворена, тем более что его позиция против ввода войск не устраивала Генсека с Андроповым. Б. Иванов в Кабул вернулся, уже владея информацией не только о предстоящем направлении в ДРА советской группировки, но и грядущих переменах в афганском руководстве, хотя его ближайшее окружение и без того это знало, уже несколько месяцев занимаясь охотой на Амина. Более важных задач, кроме разрушительных, у них не было — советских денег, судя по разросшемуся штату представительства КГБ, на это не жалелось.
8 декабря на совещании у Брежнева Андропов, Устинов, Громыко и Суслов еще раз обсудили положение в Афганистане. В очередной раз подтвердили ранее принятое коллегиальное решение: силами спецслужб устранить Амина и поставить на его место Б. Кармаля; послать какое-то количество войск для этой же цели….
По устоявшейся для народа версии, 10 декабря министр обороны СССР маршал Д. Устинов якобы сообщил начальнику Генштаба Н. Огаркову, что Политбюро приняло «предварительное» решение на «временный» ввод советских войск в ДРА. Напомню, что Огаркову о том фактически было известно как минимум с конца октября.
10–11 декабря В. Заплатина обманным путем, под предлогом якобы личной просьбы его дочери Ольги, срочно вызвали в Москву, где и продержали до убийства Амина. Он читал лекцию курсантам пехотного училища «Харби Пухантун», когда за ним примчался посыльный. Звонил замполит 10-го ГУ ГШ ВС СССР генерал-лейтенант Ошурков Л.Н., который сообщил Заплатину, что ему надлежит срочно вылететь домой — в ЦК КПСС обратилась его дочь, студентка 3-го курса, с просьбой немедленно вызвать отца. Заплатин разволновался, наверное, что-то серьезное. Рейсовый самолет Кабул — Москва улетел только вчера, а следующий — через двое суток. Ошурков успокоил — бери вертолет, лети в Баграм, там тебя ждет «Ан-26» до Ташкента. Оттуда — персональным «Ил-18» на Москву. Так все и произошло. Четыре часа в пустом «Иле» Василий Петрович, один-одинешенек, нервно расхаживал по проходу между кресел. В Москве его сразу же с аэродрома увезли в ГлавПУ без всяких объяснений. Он сразу же связался по городскому телефону с дочерью — та удивилась, так как ни к кому не обращалась, да и оснований на то у нее не было.
Заплатин тут же повстречался со звонившим. Тот насупился: «Как начальство приказало, так я и передал. Слово в слово».
В Москве Заплатина вначале отчитает начальник ГлавПУ СА и ВМФ Епишев А.А.: «Василий Петрович, прекрати расхваливать хальковцев, а то в ЦК из-за тебя выгляжу белой вороной!» Значит, и там уже был соответствующий антиаминовский настрой.
На следующее утро, 12.12.79, министр обороны Устинов Д.Ф., уже отправляясь к Брежневу на то самое историческое заседание, успеет дать ему прочитать шифровку за подписью «представитель КГБ». Из нее явствовало, что в Афганистане все трещит, рушится, генштаб Пакистана планирует вторжение в ДРА; в провинции Кунар 40-тысячная группировка мятежников изготовилась для захвата Кабула; Амин занимает все более проамериканскую позицию… (незадолго до этого в вышеупомянутой Записке Андропова утверждалось, что обстановка там несколько стабилизировалась и что «проамериканский» Амин на данном этапе не может обойтись без советской поддержки и помощи).
Заплатин категорически возразит и предложит вызвать автора шифровки для разбирательства по каждому пункту.
Устинов в сердцах воскликнет: «Вы там, на месте, не разберетесь, а нам тут решения принимать!» А как они могли «на месте разобраться», если решали взаимоисключающие задачи? Аппарат военных советников по всей стране, начиная от танкового батальона и до Министерства обороны, занимался созиданием, а чекисты в кабульских кабинетах по заданию Андропова только строили антиаминовские козни и все разрушали? Ясно, что созидатели и разрушители из разных ведомств «договориться» не могли по определению.
Из фразы министра создается представление, как далеко он был от истинной подоплеки событий, продолжал сомневаться и нервничал как бы на перепутье и как довлела над ним информация «представителя КГБ». Тот ведь явно по указанию Андропова подослал очередную шифровку специально к началу заседания Политбюро. А честный и прямой Заплатин пытался докладывать реальную обстановку.
Придя к выводу о сомнениях Устинова, я все же поинтересовался мнением В. Заплатина. Он подтвердил — да, у него было такое ощущение, которое особенно проявилось через некоторое время по возвращении министра. Если утром нервный разговор состоялся второпях, то, вернувшись после заседания Политбюро и выслушивая Заплатина в более спокойной обстановке в присутствии маршалов Н.Огаркова и С.Ахромеева, Устинов отнесся к его аргументам более внимательно и, как свидетельствует Василий Петрович, как-то сник, а затем, заметно расстроившись, со вздохом махнул рукой: «Поздно, решение принято!»
Ясно, что Заплатина удалили по подсказке представителя Андропова, который и приказал это сделать. Дабы он опять ненароком не испортил обедни. Причем не только в переносном, но и в прямом смысле, когда на 14.12 готовилось очередное покушение на Амина — отравление его за обедом. Но оно снова провалилось. «Спецсредство» не сработало, хотя подготовка к этой «акции» чекистами была проделана основательная. Более подробно о том информированы авторы «Вируса «А», хотя есть и другие публикации.
По возвращении В. Заплатина в Москву секретное дело с его донесениями в Главное политуправление СА и ВМФ за период с мая-78 по декабрь-79 было немедленно уничтожено. Он тогда удивился: мол, зачем? Оказывается, как свидетельствуют Снегирев с Самуниным, «после ввода войск и убийства Амина большинство документов внешней разведки по прямому указанию Андропова было уничтожено. Видимо, та же участь постигла материалы ГРУ и военного ведомства». Видимо. (ГРУ, кстати, к военному ведомству относится тоже.) Можно предположить, что кто-то заметал следы…
Говорят, Б. Иванов — чуть ли не единственный из главных действующих лиц тех событий, не высказался, не дал ни единого интервью. Врать не хочет, а правду не скажет — нельзя и опасно, честно хранит служебные тайны и верность Конторе, хотя уже давно и бывшей…
* * *
Драматично в те дни развивались события и на аэродроме в Баграме, где десантным батальоном фактически руководил лично заместитель командующего ВДВ генерал-лейтенант Гуськов Н.Н.
Вот как описывает их Николай Иванов, дотошно проработавший эту тему с непосредственными участниками-очевидцами:
