– Миссис Джоунс, – сказал Ник. – Это новый поворот в деле.
– Это грандиозное дело, и я очень рад, что вы оказались на месте действия.
Он повернулся к полицейскому, который принес карточку, и распорядился пропустить миссис Джоунс.
В кабинет вошла молодая женщина примерно одного роста с несчастной жертвой трагедии в кафе и очень сходная с ней фигурой.
Овал лица у этой женщины был другим, но цвет кожи был таким же, что и у убитой. И у обеих были большие светло-голубые глаза и очень пышные волосы необычного оттенка. Но тот, кто видел лица обеих женщин, никогда бы их не перепутал.
А вот одеты они были совершенно одинаково. Миссис Джоунс пришла в полицейское управление точно в таком же платье, какое было на убитой в номере «Би».
Миссис Джоунс заметно нервничала, но старалась держать себя в руках.
– Вы арестовали моего мужа, – начала она. – Говорят, его обвиняют в том, что он убил меня.
Она попыталась улыбнуться, но улыбка получилась довольно вялой.
Старший инспектор жестом предложил женщине сесть.
– Мистер Джон Джоунс содержится у нас, – сказал он. – И его подозревают в убийстве.
– Я читала об этом, – отозвалась женщина. – Да, против него как будто нашлись какие-то улики, но я-то, разумеется, знаю, что он не виновен.
– Почему?
– Потому что я была с ним, когда произошло преступление. В тот вечер в половине восьмого мы с ним шли к Центральному вокзалу. Пообедали мы у себя дома, и те люди, которые говорят, что видели, как мы уходили, не обманывают. Но потом мы вернулись. Сначала я хотела ехать на дневном поезде, но передумала. Поэтому мы вернулись и пообедали. Во второй раз никто не видел, как мы входили или выходили. После обеда мы пошли на вокзал, и в восемь десять я села на поезд до Мэйсвилла, это в десяти милях от Олбани. У меня там дом. В Олбани я приехала в среду утром и следующие сутки провела с друзьями. Потом я поехала в Мэйсвилл, где узнала новости и сразу же вернулась в Нью-Йорк.
Старший инспектор нажал на кнопку звонка, и через две минуты в кабинет ввели Джона Джоунса.
– Эми! – воскликнул он. – Что ты здесь делаешь?
Он подбежал к ней, и они тепло приветствовали друг друга. Тут женщина, до сих пор сдерживавшаяся, расплакалась, и Джоунс, яростно сверкая глазами, повернулся к Нику.
– Может, хватит уже? – вскричал он. – Вы раздули бог знает что из этого дела, а теперь еще довели мою жену до слез! Отпустите меня и арестуйте афганского эмира, он ко всему этому имеет больше отношения, чем я.
Ник ничего на это не сказал, но подал незаметный знак старшему инспектору.
– Вы свободны, мистер Джоунс, – холодным тоном произнес Бирнс. – Я сожалею, что вас пришлось задержать так надолго.
– Я на вас зла не держу, – сказал Джоунс. – В происшедшем виноват тот человек, и он заплатит за это.
Подозреваемый бросил сердитый взгляд на Ника, потом кивнул старшему инспектору и вышел из кабинета вместе с женой.
– Позвать кого-нибудь? – спросил Бирнс.
– Да, пожалуйста, – ответил Ник. – Мои люди сейчас заняты.
– Масгрейв! – крикнул старший инспектор.
Масгрейв возник неожиданно, как будто вышел из стены.
– Проследите за парой, которая только что отсюда вышла, – распорядился Бирнс. – Выполняйте приказы мистера Картера, пока он вас не отпустит.
Масгрейв повернулся к Нику.
– Никаких особых инструкций не будет, – сказал Ник. – Просто не сводите глаз с женщины.
Полицейский козырнул и исчез почти так же быстро, как и появился.
Вечером того же дня, когда Масгрейв дежурил у дома, адрес которого дал Нику Джоунс, в половине восьмого на улице появился старик газетчик и зазывным надтреснутым голосом закричал: «Экстренный выпуск! Экстренный выпуск!»
Масгрейв купил газету.
– Итак, – голосом Ника Картера тихо произнес газетчик, – что можете сообщить?
– Из управления они отправились в бюро по трудоустройству, что на Шестой авеню, и наняли себе прислугу – цветную девушку. После этого они приехали прямиком сюда вместе с девушкой. С тех пор ни мистер, ни миссис Джоунс из дома не выходили.
– Уверены?
– Совершенно. Выйти с другой стороны дома невозможно.
– А пожарная лестница?
– Здесь одна пожарная лестница – на той стене, которую видно отсюда. Маленький дворик позади здания со всех сторон окружен другими домами.
– Значит, мистер и миссис Джоунс должны быть внутри.
– Да.
– А служанка?
– Она вышла. Ее раз пять посылали с разными поручениями то в бакалейную, то в мясную лавку, что за углом. Куда она сейчас пошла, не знаю. Ее нет уже минут пятнадцать.
– Хорошо. Я иду внутрь.
Ник принял тот вид, который был знаком Джоунсу. Сделал он это в подъезде дома, пока ждал, когда откроют дверь.
На верхней лестничной площадке его встретил Джоунс.
– Послушайте, – сказал Джоунс, узнав Ника, – по-моему, это уже заходит слишком далеко. Что вам на этот раз нужно?
– Я бы хотел задать миссис Джоунс несколько вопросов, если не возражаете.
– Я очень сильно возражаю.
– Не могли бы вы спросить у нее, согласна ли она со мной встретиться?
– Нет.
– В таком случае мне придется воспользоваться данной мне властью.
– Не нужно. Ну будьте вы человеком! Эми и так уже нездорова из-за всей этой истории. Она только что легла спать. Оставьте ее в покое хотя бы до завтра.
– Хорошо, – согласился Ник. – Спокойной ночи.
Он спустился по лестнице и снова присоединился к Масгрейву, который стоял в темном месте на другой стороне улицы.
– Вы видели свет в том окне? – спросил Ник, указывая на квартиру Джоунсов.
– Нет.
– Значит, Джоунс солгал мне минуту назад, когда сказал, что его жена только что легла спать. Это окно их спальни.
– Там свет не горел.
– Значит, они провели вас, Масгрейв.
– Как это?
– Миссис Джоунс вышла из дома.
– Это невозможно!
– Но это так. Она вышла, переодевшись в платье служанки.
– Не могу в это поверить. Да эта девушка черная, как сапог!
– Думаю, поэтому они ее и наняли. Так им было проще. Черное лицо – хорошая маскировка. Но я собираюсь это проверить.
– Как?
– Узнаю, дома ли чернокожая служанка.
– Как вы попадете внутрь?
– Спущусь по вентиляционной шахте. Она выходит в комнату прислуги. Они наверняка заставили ее сидеть там, потому что, если бы она находилась в кухне, мы бы увидели свет в окне.
