— Привет, дорогой, это я, — низким голосом обратилась она к собственному автоответчику. — Да, я знаю, что мы не виделись целую вечность. Я была ужасно занята… Так и думала, что ты это скажешь, дорогой… Нет, все прекрасно. В последнюю минуту встречу отменили, и сейчас я совершенно свободна.
Она бросила лукавый взгляд на Пирса, который стоял у счетчика, притворяясь, что не слушает ее.
— Хорошо, в восемь в «Сиде». Жду с нетерпением. Пока, малыш.
— Кто это был? — холодно спросил Пирс, когда Портия повесила трубку и начала складывать свои вещи в сумку.
— Мой отец. — Она поцеловала его в кончик носа. — Я позвоню, чтобы сказать, что у меня в среду.
— В четверг, — сухо поправил Пирс, провожая ее до двери. — Но мне кажется, в четверг я с кем-то уже обедаю…
Топаз прислушивалась к отдаленным раскатам грома, принимая ванну в квартире у Феликса Сильвиана.
— Феликс! — она повернула голову к приоткрытой двери. — Ты идешь? Вода уже остывает.
Никакого ответа. Из второй спальни донеслась приглушенная музыка, к которой присоединился глубокий баритон, фальшиво подпевающий музыкантам.
Дилан проснулся, угрюмо подумала Топаз. Его вечно хорошее настроение, нескончаемые шутки, бессмысленная наивность и вездесущность раздражали ее, но Феликс считал Дилана своим лучшим другом, поэтому Топаз приходилось изображать приветливость и делать ему комплименты, хотя на самом деле ей хотелось дать ему хорошего пинка, как вонючей собаке, которая крутится у нее под ногами.
— Феликс!
Топаз немного подождала и вздохнула с нетерпеливым облегчением, когда со стороны прихожей послышался звук босых ног, шлепающих по полу. Кто-то приближался к ванной комнате. Наконец-то, подумала она.
Топаз положила одну ногу на другую и так согнула колено, чтобы из пены показалось блестящее стройное бедро. Стряхнув пепел прямо на край ванны, она прижала плечи к кафельной стене, чтобы ее маленькие упругие груди с темными аппетитными сосками, похожими на шоколадные конфеты, приподнялись над водой.
Все ее ухищрения оказались напрасными, так как в ванную вошел Дилан и наклонился над раковиной, чтобы вымыть холодной водой небритое лицо. Его взъерошенные волосы прилипли к белому лбу.
— Я тебе не мешаю? — резко сказала Топаз, исчезая под мыльной пеной до самого подбородка. От резкого движения вода всколыхнулась.
— Нет, нисколько. — Он ухмыльнулся, закончив промывать покрасневшие с похмелья глаза, несколько раз моргнул и полюбовался картиной, достойной кисти Дега. — Продолжай, дорогая. Хочешь тост или еще что-нибудь?
— Убирайся отсюда! — яростно завопила Топаз, бросая в него книгу с пугающей точностью.
— Сначала тебе следует сделать паузу и сосчитать до десяти. Совет режиссера. — Продолжая ухмыляться, он вышел из ванной.
— У нас в ванной прекрасная Венера, — сообщил он, когда зашел на кухню, которую давно никто не убирал, и начал искать хлеб. — Я думаю, она хочет, чтобы ты потер ей спинку.
— Черт, она еще здесь? — Феликс застонал с набитым ртом. Он ел сандвич с беконом, не отрывая взгляда от газеты «Дейли мэйл». — Я думал, она ушла, пока меня не было.
— Ты еще долго? Мы уходим. — Феликс с нетерпением наблюдал за ней.
— Я не могу, — ответила Топаз. Она приподняла подбородок, чтобы ни одна капля зубной пасты не упала вниз из приоткрытого рта. — Я возвращаюсь к Пирсу. Я сказала ему, что прилетаю в субботу в восемь утра. Ты же знаешь, как он дотошен. Если я не появлюсь к девяти, он позвонит в аэропорт и устроит скандал.
Феликс не сдержал улыбки.
— Вообще-то, я имел в виду себя и Дилана.
— А-а. — Топаз начала полоскать рот. — Тогда оставь мне ключи, и я все закрою.
— У меня нет запасных ключей, — быстро нашелся с ответом Феликс. Меньше всего ему хотелось, чтобы Топаз совала свой нос во все углы его квартиры, словно соседка, которую попросили кормить кошку на время отсутствия хозяев. — Давай, дорогая, поторопись!
— Хорошо-хорошо! — Топаз пронеслась мимо него и вернулась в спальню. — Боже, это настоящая помойка! Ты что, никогда не убираешь квартиру, Феликс?
— Уборщица отказалась приходить. Кроме того, она все время пугала Дилдо, потому что выглядела в точности как его мать. — Феликс отбросил ногой в сторону мужские трусы и встал в дверях, ожидая, пока Топаз оденется.
Слушать ее сорок восемь часов без перерыва — это настоящий ад, подумал Феликс. Однако он не мог не признать, что сложена она великолепно. Это все равно что иметь роскошный «феррари» — от невыносимого шума двигателя звенит в ушах, но зато все остальные смотрят с завистью. Казалось закономерным, что Пирс Фокс, чей офис, квартира и машина были великолепны, но совершенно непрактичны, выбрал себе именно такую жену.
Феликс вообще не стал бы спать с Топаз, если бы не ее настойчивость, с которой она добивалась близости уже целый месяц. Они с Диланом прозвали ее «Топаз-за-дверью», так как она была навязчива, словно коммивояжер, торгующий кухонными полотенцами и тряпками для вытирания пыли. Автоответчик был заполнен ее сообщениями. По указанию Пирса Феликс несколько раз сопровождал ее на вечеринки и другие мероприятия. Но когда внимание прессы стало слишком пристальным, он стал использовать для этой цели толстого отставного офицера, который больше любил лошадей, чем людей. Но Топаз намного больше интересовалась Феликсом, чем лошадьми и собственным мужем.
Она обладала огромной наивной американской уверенностью в себе, которая никогда не омрачалась сомнением в собственной неотразимости, с тех пор как мама сказала ей, что она красива.
Феликс понимал, что любовная связь с женой его агента представляла для него опасность, но Пирс до сих пор ничего не нашел для него, поэтому он чувствовал себя отомщенным. Уложить в постель Топаз было восхитительно легко, по сравнению с его французской подружкой Белль, с которой они редко находились в одном часовом поясе.
Топаз объявилась на прошлой неделе, когда Феликс отсыпался после особенно бурной вечеринки.
Отправив мужу факс, что она вернется из Америки в субботу, она прилетела в Лондон в середине недели и направилась прямиком к Феликсу, зевая от смены часовых поясов. «Ты не отвечал на мои звонки, и поэтому я купила тебе мобильный телефон», — сказала она, сонно улыбаясь и протягивая ему продукт японских технологий размером не больше пачки сигарет. Феликс уже хотел признаться, что он специально не подходил к телефону, но, посмотрев внимательно на ее сонные, желтые глаза и бесконечно длинные ноги, он вежливо поблагодарил ее за подарок и предложил зайти. Через пять минут она уже лежала на полу, взвизгивая от смеха, а он поливал ее обнаженное тело водкой, смешанной с соком памелло, чтобы затем втягивать напиток с ее кожи через соломинку. Блестящая кожа выглядела, словно упаковочная бумага, но красные пятна на груди и шее появились совсем по другой причине — она испытала восхитительную дрожь оргазма.
