Губы шевельнулись в безмолвном протесте, когда Джордан убрал руку с ее груди. Тогда он заставил ее замолчать, снова впившись в нее поцелуем. Схватил подол ее платья с другого боку и задрал вверх, пока она не почувствовала холод ночи обнаженной кожей там, где заканчивались чулки.
Теперь он ласкал ее обнаженные бедра. Большие пальцы скользили по внутренней поверхности бедер, медленно раздвигая ей ноги. Она извивалась, прижимаясь к Джордану, не в силах больше сдерживаться. Под напором его искусных ласк она мало-помалу сдавалась, готовая уступить сокровище, которого он домогался.
Затем руки Джордана двинулись вверх по ее ногам, погладили бедра и легли ей на ягодицы. Изабелла почувствовала, что отрывается от земли, и обвила Джордана ногами, просунув между ними подол платья. Твердость его напряженной плоти ощущалась даже сквозь толстую ткань. И пусть это было просто вожделение, и ничего больше. Она хотела его не меньше.
– Лорд ле Куртене!
Крик эхом отразился от мощных стен.
– Лорд ле Куртене!
Теперь Изабелла узнала голос – Эмери. Она пробежалась губами по шее Джордана и шепнула ему в ухо:
– Отошлите его прочь.
– Нет.
Джордан поставил ее на землю и принялся спешно оправлять ей платье. Вот он отнял руки и уставился на них изумленно, словно не веря, что они предали хозяина, снова обняв Изабеллу.
– Я должен ему ответить.
– Джордан!
– Молчите. – В его голосе зазвенело то же отчаяние, что чудилось Изабелле в поцелуях, когда он протестующим жестом заставил ее оставаться на месте. – Не заставляйте меня желать вас еще больше, чем есть.
Джордан поднял ее котомку, соскользнувшую с плеча – она и не заметила когда, – и протянул ей. Она молча взяла свою сумку.
– Простите, – сказал он, прежде чем уйти. Оруженосец уже спешил к ним по узкой полосе земли вдоль стены.
– За то, что начали, или за то, что остановились?
Долгое молчание. Потом он ответил:
– И за то, и за другое.
Джордан мерил шагами собственную спальню. Он поднялся сюда сразу после улаживания дела с Уиртонами, ради чего его и разыскивал Эмери, и обнаружил, что Изабеллы здесь больше нет. И неудивительно! Конечно, она попросила другую спальню.
Кровь Христова! Если бы не Эмери, Изабелла, несомненно, была бы сейчас с ним, в его постели. Сестра Изабелла! Монахиня или нет, она принадлежит аббатству его тетки. И эта мысль не давала ему покоя.
– Милорд? – услышал он голос Лью.
Почему же слуга не решается войти? Боится помешать, догадался Джордан. Смех застрял у него в горле. Он сделал все, чтобы Изабелла отныне относилась к нему с холодным недоверием. Точно такое она выказывает Уиртону. Сможет ли он когда-нибудь забыть, как боль исказила ее лицо, когда он ее оттолкнул?
– Входи, Лью, – позвал Джордан. Махнул рукой туда, где на столе стояла бутылка вина, откупоренная, но непочатая: – Наливай, если хочешь промочить себе глотку.
С довольной улыбкой слуга плеснул себе щедрую порцию.
– Вам налить, милорд?
– Сегодня я уже достаточно выпил.
Лью вопросительно посмотрел на стул.
– Садись, – пригласил Джордан.
Лью сел, его улыбка сделалась еще тире. Сделал глоток и заговорил:
– Лорд Уиртон и его сестра нашли покои, которые им больше по вкусу.
– Отлично.
Как он был поражен, когда выяснил, что Эмери отправили на его поиски лишь для того, чтобы найти спальню для леди Одетты! Ей хотелось комнату без окон, чтобы не убежала белка. Лью или на худой конец оруженосец сами могли уладить дело. Если бы не помешал Эмери… Джордан затряс головой, прогоняя назойливую мысль.
– Так вы от нее не избавитесь, милорд. – Лью разглядывал стакан, наклоняя его туда-сюда. – Ни одна женщина не покидала еще мыслей мужчины просто так, по его желанию.
– Надеюсь, ты ошибаешься.
– Это правда, милорд. Я пожил на свете и натерпелся этой напасти больше, чем молодой человек вроде вас. Эту женщину нельзя забыть.
– Вот здесь ты прав. – Джордан подошел к окну и облокотился о широкий подоконник, как делал это сотни раз. Затем, выругавшись, отскочил от окна. Именно отсюда прыгнул вниз незнакомец, чтобы встретить смерть.
– Значит, вы ее уже не забудете.
Джордан снова принялся расхаживать по спальне.
– И опять ты прав.
– Тогда почему бы не осчастливить себя и Ла Тур, женившись на ней?
Джордан застыл на месте, воззрившись на слугу.
– Столь возмутительных предложений мне от тебя еще не доводилось слышать. Мне следует осчастливить себя или тебя?
Лью сделал затяжной глоток и вытер рот тыльной стороной ладони.
– Ла Тур нуждается в наследнике. Ходят слухи, о новой ссоре между королем и принцем Ричардом, вас могут снова призвать на войну. Подумайте о Ла Тур, милорд, и позаботьтесь о законном наследнике, прежде чем нас покинуть. Мы ведь думали, что вас убили…
Старик содрогнулся, и Джордан был уверен, что слышит, как стучат его уцелевшие зубы.
– Но я жив и не собираюсь больше покидать Ла Тур!
– Но вы уезжаете на рассвете!
– Чтобы отправиться в Линкольн, а не на войну.
Лью поднялся на ноги и поставил на стол пустой стакан.
– Дорога в Линкольн полна опасностей. Хорошо, если вы уцелеете и вернетесь. Но что вы станете делать, когда вас снова призовут на военную службу?
– Я решил, что не подчинюсь.
– Не шутите так, милорд! – Теперь в голосе старика зазвучал самый настоящий ужас. – Если вы откажетесь исполнять долг Ла Тур могут конфисковать. Тогда мы все пойдем по миру.
– Потише, или ты перебудишь весь замок. – Джордан снова ходил взад и вперед. – Я сам решу, когда придет вызов. Если повезет, вызова не будет.
Если повезет, да ещё если они с Изабеллой выполнят поручение королевы, добавил он про себя.
– Но вы должны быть готовы к выступлению, а как можете вы уехать, не оставив наследника?
– Лью, ты похож на старую наседку, что хлопочет над единственным цыпленком. Я не цыпленок, и не надо хлопать крыльями.
Эконом встал напротив Джордана, скрестив на груди руки.
– Я не хлопаю крыльями. Милорд, взгляните-ка на себя! Вы не можете забыть леди, потому что она не в вашей постели. Так почему бы не жениться на ней и не зачать дитя? Это решило бы все дело.
– Как у тебя все просто, Лью.
– В чем беда? И часа не пройдет, как отец Элуа вас поженит. Она будет вашей сегодня же! – Затем он заговорщицки прошептал: – Вспомните старую поговорку, милорд! «Брак в апреле состоится – радость мужу и девице».
