– И не подумаю, – ответил Марко.
Повернувшись спиной к Лии, он осматривал сарай, служивший кладовой, при тусклом свете, проникавшем внутрь сквозь маленькое разбитое оконце. На полках валялась всякая древняя рухлядь: старые тостеры, ручные фонарики и даже стопки старых журналов. Пол был завален заржавевшим фермерским инвентарем. На всем лежал толстый слой пыли и паутины, словно это место не посещалось уже столетия.
Марко был прав – их здесь никто не обнаружит, подумала Лия. Шансов на спасение нет.
– Мне надо воспользоваться туалетом на краю фермы, – сказала она, стиснув зубы. – Очень надо.
Некоторое время он обдумывал ее слова, затем пожал плечами.
– Хорошо, я отведу тебя туда. Но пока ты будешь внутри, я постою у двери.
– Не сомневаюсь. – В этот момент она и не помышляла о бегстве, ей просто надо было освободить разрывающийся мочевой пузырь.
– Пошли, – коротко бросил он и открыл дверь. На улице бушевали дождь и ветер. Лия вся сжалась, когда струй ледяной воды вновь ударили по ее лицу.
– Разомкни наручники, – велела она Марко, задержавшись на пороге.
– Только около туалета. Я не дам тебе возможности улизнуть.
– Ты что, спятил? Я так хочу в туалет, что не только бежать – идти не могу. Сними наручники.
Марко не двигался.
Она и не надеялась, что сейчас он сунет руку в карман, вынет оттуда ключ и вставит его в замок наручников.
Однако он, не говоря ни слова, сделал это.
В то самое мгновение, когда ее рука обрела свободу, схватил ее своей стальной ручищей.
– Ну, – сказал он, – пошли. Они вышли под дождь и прошли несколько футов до полуразрушенного деревянного строения позади сарая. Марко взялся за створку двери, все еще удерживая Лию около себя, а потом раскрыл дверь. Она упрямо остановилась у входа, когда Марко, посторонившись, церемонно произнес:
– Милости прошу.
Этот заброшенный нужник, вероятно, кишел пауками, сороконожками, а возможно, и змеями. Несмотря на это что Лия выросла в тропиках, где полно всяких ползучих гадов и насекомых, она содрогнулась от мысли, что сейчас окажется наедине со скрытыми в непроглядной темноте тварями.
Еще немного, и она попросила бы Марко пойти с ней в туалет, но сама мысль о таком бесчестье показалась не выносимой, и она промолчала.
– Иди, – сказал Марко и выпустил ее руку. В ее голове вспыхнуло дикое желание. Желание бежать, бежать как можно быстрее под полог густого леса в нескольких ярдах отсюда… Однако желание угасло так же быстро, как вспыхнуло. Даже если Марко не застрелит ее при попытке к бегству… Она чуть не умерла от страха, представив себе, что окажется одна-одинешенька в лесу под хлещущим дождем.
С Марко было надежнее и безопаснее.
«Ты ненормальная, – подумала Лия, робко ступая внутрь. – О какой безопасности ты размечталась! Этот человек вломился в твой дом, под угрозой оружия похитил тебя, подверг опасности во время перестрелки с полицией. И ты полагаешь, что с ним ты в безопасности?»
Нет.
Она не верила в свою безопасность с Марко.
Воистину не верила.
Ее приводил в бешенство тот уголок сознания, который не соглашался с этим приговором.
Но все же, до тех пор пока она не найдет подходящего способа бежать от него, она останется его пленницей. А это значит, что ей придется провести ночь прикованной к Марко в этом захламленном сарае.
– Хочешь, я закрою за тобой дверь? – спросил он, и Лия поняла, что Марко все еще размышляет, не войти ли в нужник вслед за ней.
Прямо перед ней была низкая скамья с отверстием посередине. Она шагнула вперед, и в этот момент ее лица коснулось что-то шершавое. Лия отпрянула назад, убеждая себя, что это всего-навсего паутина, но…
– Нет, – крикнула она Марко. – Не закрывай дверь. Но стой там, где стоишь, ладно?
– Ладно.
Она сделала все очень быстро и, когда собралась выйти, увидела, что Марко стоит под дождем и ждет ее.
– Оставайся на месте, я тоже хочу воспользоваться этим заведением, – сказал он, когда над их головами прогрохотал гром.
– Я подожду снаружи…
– Ты останешься внутри, со мной, – отрезал он, протискиваясь мимо нее в туалет. Она вспыхнула:
– Я не желаю…
– У тебя нет выбора. Даже не думай бежать или двигаться. Стой, где стоишь, чтобы я мог тебя видеть.
В крайнем раздражении она встала к нему спиной и уставилась на струи падавшего с неба дождя. Опять ее пронзила мысль, что сейчас она могла бы бежать. Самое главное – успеть добежать до леса…
Или до фермерского дома… Она видела, что из-за ставен пробиваются желтоватые полоски света.
Позади послышался легкий звук: Марко расстегнул молнию на брюках.
Мысли о бегстве и бунте моментально покинули Лию, на нее нахлынула новая волна воспоминаний.
Она вспомнила, как прекрасно было обнаженной лежать в постели, после того как Марко умелой игрой возбудит ее, и ждать, когда он разденется и ляжет рядом.
Она вспомнила то острое желание, которое охватывало ее всякий раз, когда она слышала, как с мягким шорохом на пол падает его одежда, представила себе его могучее. нагое тело, которое вскоре прижмется к ее телу.
Он часто предлагал заниматься любовью при свете, но Лия всякий раз отказывалась.
– Но почему? – искренне удивившись, спросил он однажды. – Только не говори, что ты стесняешься. После маленького стриптиза, который ты только что устроила в гостиной, я тебе все равно не поверю.
Она и не собиралась говорить о стеснении.
Тем более что Лия никогда не страдала стыдливостью. Все было гораздо проще: Лия не желала смотреть в глаза Марко в те сокровенные моменты их близости, когда он становился ее неотъемлемой частью, а преуспеть в этом было проще всего в темноте. В темноте она могла сохранить в неприкосновенности ту потаенную часть своего существа, которую она никогда не показывала Марко, о которой не должен был догадываться ни он, ни кто бы то ни было другой.
Если бы у Марко было поменьше тайн, не было бы нужды в таких мерах предосторожности.
Если бы они остались вместе, то со временем Лия сумела бы раскрыться перед ним.
Но в то время Лия просто не могла позволить себе при свете взглянуть в его бездонные синие глаза и понять, что она… немного влюблена…
Даже до самозабвения влюблена в него. Но Лия не хотела любви и не нуждалась в ней. Ведь любовь может жестоко ранить. Она знала, что настанет день, и человек, которого ты любишь, навсегда покинет тебя. Это неизбежно. И не важно, что он говорил до этого, не важно, какие клятвы давал. «Я обещаю, что никогда не оставлю вас, малышка…» – Она снова вспомнила выплывшие из глубин сознания слова отца.
