— Я сама отвяжу ялик, — сказала она и быстро вбежала на пристань.
Когда лодка была отвязана и весла вставлены в уключины, Митчелл оттолкнулся от причала и начал грести, напрягая мышцы сильного тела.
Главным в этом деле было найти ритм. Митчелл с наслаждением работал веслами, подставив спину солнечным лучам. Легкий ветерок обвевал его разгоряченное лицо.
Крики чаек, соленый морской воздух, присутствие любимого человека — что еще надо для счастья?
Стоял отличный летний день, какие редко выпадают на западных островах. Ярко-синее небо без единого облачка, тихое безмятежное море. Он специально ждал именно такого дня, чтобы осуществить задуманное.
— Между прочим, — он еще сильнее налег на весла, — это «Барбара Аллен».
Сквозь стекла солнечных очков он видел, что ее глаза закрыты. С тех пор как они отчалили от берега, Тори не произнесла ни слова. Она тоже, как и он, наслаждалась, купаясь в солнечных лучах и вдыхая свежий морской воздух.
— Хм-м, — послышался ее ленивый ответ.
— Я говорю, что это «Барбара Аллен».
К его удивлению, Тори начала тихонько выводить нежным мелодичным сопрано:
В городе Скарлетт, где я родился, Жила-была девушка, чудо-краса. И каждый, кто видел ее, был готов полюбить. Барбару Аллен нельзя позабыть.
— Как раз эта песня и заставила меня назвать ее «Барбарой Аллен», — сообщил Тори Митчелл.
Глаза девушки округлились.
— Кого ты назвал «Барбарой Аллен»?
— Наше судно, покоряющее океанские просторы, — с пафосом проговорил он.
— Ты назвал «Барбарой Аллен» свой ялик? Он кивнул, не переставая грести.
— Когда?
— В то лето, когда мне исполнилось тринадцать.
— Ты гостил тогда здесь у дедушки с бабушкой, — вспомнила Тори.
— Верно. Я говорил тебе, что за мной никто не следил. Однажды я обнаружил эту старую шлюпку, залатал ее, подкрасил, достал пару новых весел, окрестил «Барбарой Аллен» и объявил своей.
Девушка немного помолчала.
— Выходит, твой дед все эти годы хранил ее для тебя. У него застрял комок в горле.
— Я нашел ее в лодочном домике после его смерти.
— Должно быть, он понимал, как много она для тебя значит, — едва слышно произнесла она.
— Думаю, да.
— Наверное, он не терял надежды, что когда-нибудь ты вернешься на остров Сторм.
Вильям Сторм много раз говорил ему, что только надежда на возвращение сына удерживает его в этой жизни.
— Мой отец чувствовал себя на острове как в тюрьме. А я никогда не испытывал подобного чувства, — говорил Митчелл, наблюдая, как лодка скользит по воде. — Может быть, он был тогда еще очень молод, жаждал увидеть другие страны. А может быть, он боялся взять на себя ответственность за судьбу целого клана. — Митчелл вздохнул. — Единственное, чего он хотел, — это поскорее уехать отсюда и странствовать по свету.
— А твоя мать?
— Мать очень любила отца и ездила за ним повсюду. — Митчелл немного сбавил темп. — Но мне кажется, она всегда страдала оттого, что не могла вернуться на родину.
— А ты? — едва слышно проговорила Тори.
— Я тоже всю свою жизнь скитался. У меня не было корней. Не было родины. Когда я вернулся в прошлом году в Шотландию, на остров Сторм, я наконец понял, что такое родной дом. — Он откинул назад голову и глубоко вдохнул воздух родной земли. — А теперь, Тори, этому краю принадлежит мое сердце. Я люблю здесь каждый холм, каждый камень, каждую скалу, каждое дерево и даже протекающую крышу родового замка.
Митчелл хотел сказать ей что-то важное. Тори видела это по его глазам.
— Вода такая прозрачная, что видно дно, — сказала она, перегнувшись через борт лодки, и опустила пальцы в воду. За ними побежала серебристая дорожка.
— Только остерегайся сказочных тюленей, — предупредил ее Митчелл.
— А кто такие эти сказочные тюлени?
Лодка быстро приближалась к месту назначения, и Митчелл неторопливо начал:
— Когда-то, давным-давно…
— Эта история тоже начинается с «когда-то, давным-давно…»? — улыбнулась Тори.
— Я просто пересказываю ее тебе так, как ее рассказывал двадцать пять лет назад Старый Нед. Его давно уже нет в живых, и теперь Старым Недом зовут его сына.
— Мы с Элис находим, что у тебя на острове просто невероятное количество Недов.
— У них это семейная традиция — при рождении давать мальчикам имя Нед.
Тори приготовилась слушать, и Митчелл начал опять:
— Когда-то, давным-давно, сказочный кельтский народ Шотландии жил в подземных пещерах. Среди их обитателей были злобные гномы, которые похищали детей из-под самого носа у матерей. Но встречались и другие гномы, их проказы были невинны, а могущество так велико, что они могли творить любые чудеса. Поэтому шотландцы старались не портить с ними отношений.
— Я бы на их месте тоже старалась.
— Но гномы предпочитали брать себе в супруги людей. Они научились принимать облик тюленей и переплывали от острова к острову, выискивая себе пару.
Тори понравилось это предание.
— А почему они превращались именно в тюленей?
— Не знаю. В легенде говорится, что однажды на остров, расположенный неподалеку отсюда, приплыла женщина-тюлень, чтобы найти себе мужа. Она сбросила тюленью кожу и обернулась прекрасной женщиной. Настолько прекрасной, что перед ее красотой не мог устоять ни один мужчина.
— И нашелся юноша, который влюбился в нее?
— Да. Вскоре они поженились. Тори наклонилась вперед:
— И что было дальше?
— Шли годы. Они жили счастливо. Но потом наступил грустный день — день, который неизбежно наступал для каждого гнома, взявшего себе в супруги человека. В этот день женщина должна была опять надеть свою тюленью кожу. Она мгновенно превратилась в тюленя, прыгнула в нахлынувшие волны, и больше ее никогда никто не видел.
Тори смотрела поверх его плеча куда-то вдаль.
— Красивая сказка, Митчелл, но, я думаю, тебе следует знать одну важную деталь.
— О чем ты, любимая? О себе? Или обо мне? Или о нас? В любом случае с этим можно подождать до завтра.
— Нет, с этим нельзя подождать. Он вздохнул:
— Хорошо, что же это?
— Там, впереди, стоит большой риф, и, если в ближайшие две секунды ты не сделаешь что-нибудь, мы на полном ходу врежемся в него.
Вовремя предупрежденный, Митчелл благополучно обогнул риф. Потом завел ялик в уединенную бухту и остановил лодку у большого камня, который лежал здесь и двадцать пять лет назад, когда Митчелл был мальчиком и обследовал на ялике окрестности.
