На пороге появился Том и стал стряхивать снег с ботинок, нос его покраснел, а на лице застыла смущенная улыбка.
— Ты права, сначала мне следовало проверить дверь. Хорошо, что я не разбил окно.
— Сегодня везет мне.
— А телефон работает? — Он бросил взгляд на стоящий на тумбочке телефон, который Бет даже не заметила.
— Я его не трогала.
Том поднял трубку и почти тут же опустил ее на рычаг.
— Не работает. Наверное, его отключают на зиму.
— Что ж, во всяком случае мы не замерзнем насмерть, пока не обнаружится наше исчезновение.
Том кивком выразил свое согласие, но на лице его, когда он огляделся по сторонам, особой радости не отразилось.
— Это, конечно, лучше, чем ничего, но нужно ли нам оставаться здесь? Здесь нет той атмосферы, как в «Башне рыцаря».
— А мне здешняя атмосфера кажется очаровательной.
— В этом все дело, Бет. Ни один уважающий себя мужчина никогда не стал бы останавливаться здесь, а значит, место это создано исключительно для женщин, заманивающих сюда своих мужчин обещаниями секса.
— Том! — притворно возмутилась Бет и рассмеялась, потирая руки, чтобы согреть их. — К сожалению, выполнить свое обещание в ближайшее время мне не удастся. — Она бросила многозначительный взгляд туда, где ощущала сжимающий бедра пояс целомудрия, и горестно вздохнула.
— Да? А я все-таки надеюсь… Смотри-ка, что я вижу на столе.
Проследив за его взглядом, Бет издала изумленное восклицание.
— Неужели это то, что я думаю?
— Именно, черт возьми. — В два прыжка Том подскочил к столу. — Ящик с инструментами.
— И тебе кажется, что там найдутся кусачки, да?
Том уже открывал крышку.
— Дерек сказал, что не может найти свои. Видимо, он их здесь и оставил, растяпа. Взгляни-ка… Именно так и выглядят кусачки.
— А они подойдут?
— Должны.
Едва Бет успела облегченно вздохнуть, как Том, которому, видимо, в голову пришла новая мысль, подозрительно уставился на ящик с инструментами.
— Как удобно, что в коттедже вдруг обнаруживается ящик с инструментами, а в нем — так нужные нам кусачки… Тебе это не кажется подозрительным?
— О чем ты говоришь?
— Так, ни о чем, строю догадки.
— Это означало бы, что Дерек отослал нас в такую метель, зная, что мы окажемся здесь. — Бет пожала плечами. — Откуда он мог это знать? Или, скорее, с какой стати ему это делать?
— Не знаю. — Том взял кусачки и с сомнением посмотрел на них. — Просто все это кажется подозрительно своевременным, словно специально подстроено…
— Это совпадение, Том. Ни в одной из гостиниц мира, опасаясь судебного преследования, не рискнули бы заставлять гостей в такую погоду покидать ее пределы. Это чушь. Видимо, Дерек что-то здесь ремонтировал, оставил свой ящик с инструментами и забыл запереть дверь.
Том задумчиво посмотрел на нее и кивнул.
— Да. Вероятно, ты права. Вот и не верь после этого в удачу, а? Или в покровительство Купидона… Пожалуй, я займусь отоплением или разведу огонь, чтобы согреть помещение, а потом, моя дорогая Бет, настанет самое подходящее время избавить тебя от сделанного мне к Дню святого Валентина подарка.
Заметив выражение его лица, Бет ощутила пробежавшую по телу дрожь. Она направилась в холл, бросив через плечо:
— Я поищу термостат.
Центральное отопление и кондиционер оказались в полной исправности, Том развел в камине огонь, и вскоре коттедж превратился во вполне пригодное для обитания место, где они смогли снять с себя верхнюю одежду. Место это показалось Бет еще более пригодным для обитания, когда она обнаружила в шкафу теплые одеяла. Притащив их в гостиную, она устроила нечто вроде теплого гнездышка перед камином.
— Интересно, откуда в летнем коттедже столько одеял?
— Принимая во внимание то, как я замерз, пожалуй, жаловаться не стоит. — Том хмуро посмотрел на кучу одеял и направился к столу. — Смотри, что я еще нашел. — Он поднял табличку с надписью «Не беспокоить».
— Думаешь, она нам здесь понадобится?
— Зная здешние порядки, я не хочу рисковать.
Открыв дверь, через которую в помещение ворвался порыв ледяного ветра, заставивший Бет торопливо приблизиться к огню, он повесил табличку на ручку. Затем захлопнул дверь и запер ее на задвижку.
— Теперь можно не опасаться незваных гостей.
— Только сумасшедшие выходят на улицу в такую погоду.
— И мы в их числе. — Том медленным шагом направился к ней, в глазах его отчетливо читалось страстное желание. — Потому что ты сводишь меня с ума. — Проходя мимо стола, он схватил кусачки, поднял их вверх и сказал: — Ты уже достаточно согрелась, чтобы снять брюки, Бет?
Он стоял перед ней, высокий, смуглый и повелительный. Горевшее в его серых глазах обещание согревало ее лучше любого огня. У Бет перехватило дыхание.
Том, видимо, нашел ответ на свой вопрос в выражении ее лица, потому что, не успела она промолвить и слова, как он стиснул ее в объятиях и прижал к груди. Затем положил кусачки на каминную полку, взял Бет за подбородок и заставил ее посмотреть ему в глаза.
— Мне нравится, когда тебе становится трудно дышать. Это значит, что я возбуждаю тебя.
Возбуждение уже охватило Бет с головы до ног, судорожные вздохи один за другим срывались с ее губ.
— Видишь. — Улыбка мелькнула на его губах, когда он коснулся ими лба Бет. — Когда ты возбуждена, кожа у тебя становится горячей от вожделения, и тогда приходит время… целовать тебя.
Ленивые движения его губ, описывающих круги по виску и щеке, наполнили Бет страстным желанием. Том точно знал, как его поцелуи действуют на Бет, и был очень доволен результатом. Он приник к ее губам, и она с жаром встретила его поцелуй.
Люби меня, Том. Люби меня…
Эта мысль крепла в ее сознании, вызывая томительное желание познать все, что он ей предлагал, и с готовностью следовать за ним в неизведанную область длительных отношений и обязательств, а возможно, и вечной любви, в которую она никогда не верила.
Их время наконец пришло, и Бет, заглянув в глубины своей памяти, постаралась сравнить происходящее с ей одной известными фантазиями, посещавшими ее ночами долгие годы. И обнаружила, что все эти фантазии бледнеют в сравнении с реальностью.
Она хочет этого мужчину так, как еще ничего не хотела в жизни. Не имеет значения, с чем ей придется столкнуться, чтобы получить эту привилегию, она готова на все, ибо она хочет, чтобы и в будущем руки Тома ласкали ее тело, а губы зажигали в ней огонь желания.
Переполняемая противоречивым желанием смеяться и истерично рыдать, Бет выдавила из себя судорожным шепотом:
