Он не приходил к ней вчера, подтвердив тем самым ее гипотезу. Их договоренность была отменена, все закончилось. Он не хотел ее, его интересовало только веселое времяпрепровождение. Она знала, что должна быть сильной. Проблема состояла в том, что она не хотела быть сильной, если это означало остаться одной. Рейчел предпочла бы быть слабой и пребывать в объятиях Гарретта. Да еще этот принтер заставляет ее нервничать. Она еще раз ударила по нему кулаком.
— Ну, давай. Печатай. Все другие компьютеры делают это. И ты сможешь.
— Не мучайте его, дорогая. Я могу выписывать счета от руки, — сказала Дженни.
— Нет, — Рейчел покачала головой. — Я вчера потратила уйму времени на то, чтобы наладить работу этой штуки. Теперь это дело принципа. Вы тут живете в средневековье. С компьютером все станет намного проще.
Присев на корточки, Дженни привела в порядок пакеты с кормом для животных.
— Я не очень разбираюсь в компьютерах, да и Карл тоже. — Она бросила взгляд на Рейчел. — Я имею в виду моего мужа, не сына.
Рейчел кивнула, продолжая удивляться тому, как легко ей общаться с матерью Карла, и какое удовольствие ей это доставляет.
Принтер, наконец, ожил и начал печатать счета. Теперь Рейчел могла дать подошедшей Дженни краткую инструкцию по обращению с компьютером.
— Оказывается, это совсем не трудно, — признала Дженни после того, как Рейчел заставила ее проделать операцию несколько раз. — Спасибо, Рейчел.
— Не за что.
— Мне неудобно, что я заставила вас так задержаться. Я попыталась отменить все записи на сегодня, но было уже слишком поздно.
— Все в порядке. — Рейчел улыбнулась. — Я бы не хотела, чтобы бедняжке Тутси пришлось приходить еще раз.
Бедняжкой Тутси была чересчур темпераментная персидская кошка мистера Бредфорда, которая своими завываниями ясно давала понять, что у нее имелись дела поважнее, чем наносить визиты ветеринару.
Дженни, стоявшая за ее спиной, так долго молчала, что Рейчел не выдержала и обернулась.
— Что-то не так? — спросила она.
— Я просто хотела извиниться.
— За что?
— За Карла, — ответила Дженни, и Рейчел похолодела. — Он рассказал мне сегодня утром о том, что случилось тогда, в школе. — Рейчел молча уставилась на нее широко открытыми глазами. Дженни взяла ее за руку. — Он хотел лично извиниться, но Гарретт посоветовал ему подождать. — Она взглянула на Рейчел поверх очков. — Как я поняла, вышла некоторая путаница?
— Комедия ошибок.
Уголок рта Дженни дрогнул.
— Гарретт ударил его.
Рейчел непонимающе заморгала, потом слова Дженни дошли до нее.
— Ударил? За что?
— Из-за вас, конечно.
От этих слов у Рейчел потеплело на душе. Пусть это было политически некорректно. Гарретт поднял руку на своего брата. Из-за нее. Защищая ее честь. Разве это не было в какой-то степени по-рыцарски? Может быть. Она покусала губу. Ну ладно, вероятно. Нет, безусловно…
— Расскажите мне о себе и Гарретте, — сказала Дженни, стараясь говорить бесстрастно.
При этом она вынимала стопку историй болезней.
— А нечего рассказывать. Гарретт замечательный. Он мне очень нравится.
— И только? Как-никак он ударил моего сына из-за вас.
Рейчел нахмурилась, осознав, что Гарретт ей больше чем нравится. Черт возьми, да она любит этого человека. Любит? Она сделала глубокий вдох, потом медленно выдохнула. Да, любит. Это правда. О господи, это действительно, правда. Она любит его, а он даже ее не знает и, конечно, не может любить. А если и любит, то не ее.
Дверь клиники захлопнулась за выходящими Эфроном Букером и Джиджи, поросенком его жены.
— Это были последние посетители, — сказала Рейчел. — Я и не представляла, как много работы может быть у ветеринара.
— Я очень признателен тебе за помощь, — сказал Гарретт, заметив круги у нее под глазами. — Ты выглядишь уставшей.
— Я не слишком много спала этой ночью.
Он ничего не сказал на это.
— Могу я пригласить тебя на ужин?
— Не знаю даже…
— Я считаю, что нам надо поговорить. Ты мне кое-что обещала, помнишь? Я сказал тебе, что хочу увидеть настоящую Рейчел, и ты согласилась.
— Договор отменяется. — Она посмотрела на него полными слез глазами. — Я сказала это тебе вчера вечером. Это был дурацкий план. — Она вздохнула, потом безуспешно попыталась улыбнуться. — Мне было хорошо с тобой, и я благодарна тебе за помощь…
— Рейчел…
Гарретт хотел перебить ее, поскольку ему не нравилось направление разговора.
— Позволь мне договорить. Я в некотором роде приготовила эту речь. — Приготовила? Это прозвучало не очень приятно, но Гарретт промолчал. Пусть выскажется, раз хочет. А потом он скажет, что любит ее. — Если бы не ты, я, вероятно, осуществила бы свой план. — Рейчел покачала головой. — Это был нелепый, глупый план — ты был прав. Дело не в Джейсоне, или Дереке, или Карле. Даже не в Бремере. Дело во мне. — Она пожала плечами. — Простить и забыть, так? — У него сжалось сердце, но Рейчел продолжала: — Я не пойду на встречу выпускников. В этом больше нет смысла. Я погружу в машину вещички и завтра уеду домой.
— Уедешь?
Это было непереносимо.
— Я должна. — Она вздохнула. — У меня больше нет квартиры, ты забыл? Я должна забрать свои вещи и найти новое жилье.
— Дорогая, не надо. — Он взял ее за руку и заглянул в карие глаза, надеясь, что она поверит ему. — Не уезжай. Останься со мной. Дай нам шанс. — Он затаил дыхание. Сейчас или никогда. — Рейчел, я люблю тебя.
Она ахнула и отступила назад. Ее глаза расширились, словно она впервые в жизни увидела что-то потрясающее, вроде Эйфелевой башни или северного сияния. Потом тень набежала на ее лицо, и она опустила глаза.
— Ты не любишь меня, Гарретт. Я бы хотела, но это не так.
— Ты ошибаешься.
— Ты меня даже не знаешь. Женщина, которую ты видишь, — это не я.
Он схватил ее руки и прижал их к своей груди.
— Ты прямо передо мной, — сказал он. — Скажи мне, что я вижу.
— Женщину, которая обольщала тебя в грузовике и в клинике. Но это не я. Я не обольстительница. Я хорошо притворяюсь, но и только. Это игра, защитный механизм.
— От кого ты защищаешься?
— От всего мира. От того, что он видит.
Он прижал ладонь к ее лицу, и она вздохнула.
— Я скажу тебе, что я вижу, — пообещал Гарретт, и она затаила дыхание, заинтригованная… надеющаяся. — Я вижу женщину достаточно отважную, чтобы вернуться в свой родной город и наказать своих недругов. — Она проглотила ком, а он продолжал: — Я вижу потрясающую чувственную женщину, которая может едва ли не одним своим взглядом перевернуть все в моей душе.
