— Не надо… — Его губы дрожали. — Ты же не думаешь, что я способен любить…
Сандра чувствовала себя виноватой. Она и правда не верила, что он способен на любовь или страдания после всего, что было.
— Если ты не убьешь меня, они явятся за тобой, да?
— Да. — Теперь Люк чувствовал себя виноватым. Убить девушку ради собственного спасения…
Он решил, что точно сможет пристрелить ее, если она сделает что-нибудь — рассмеется… заплачет… побежит… ну хоть что-нибудь. Люк навел на нее пистолет, и Сандра во второй раз заглянула в черное смертоносное дуло.
Они молчали. Потом Сандра услышала, как Люк сказал очень тихо, уже спокойным голосом:
— С тех пор, как мы вместе, все идет не так.
— Тогда пристрели меня. Я хочу этого.
Сандра повернулась и побрела по пустыне. По здравому размышлению Сандра вряд ли решилась бы на это, но она ни о чем не думала, и ей было легко. Даже забавно. Время перестало существовать, голоса в ее голове умолкли, смерть и пустыня распахнули перед ней свои объятья, и на миг она сама стала пустыней. Небо из черного превратилось в бирюзовое, на горизонте появилась розовая полоса, похожая на змею, лежащую на краю земли. Сандра протянула руку, чтобы дотронуться до розовой змеи… но вдруг услышала, что Люк зовет ее. Она обернулась и увидела, как он швырнул в небо пистолет, блеснувший в воздухе серебристой птицей. Пустыня поглотила свою единственную жертву и злобно зашипела от досады.
Люк упал на песок.
— Ты должна была за все ответить. Я собирался повесить на тебя убийство, вложить тебе в руку пистолет, чтобы остались твои отпечатки. Но ты проснулась, и я не…
Он не мог убить ее, она не могла его бросить, и, как в какой-нибудь мелодраме, все кончилось завтраком в первом кафе, которое попалось им на пути.
— Рикки нашел для меня работу, а я все испортил.
— Люк, я разгадала свои сны.
— Он не хотел, чтобы я был в деле, говорил, что придется убирать за мной, но я его упросил. Теперь я всех подставил — тебя, себя, eго, всех.
— Люк, все хорошо. Я поняла, что происходит.
Сандра положила в розовый рот кусочек желтого омлета, она казалась очень красивой в оранжевом свете неоновых ламп кафе. Но Люк видел перед собой лишь попавшую в серьезную переделку маленькую девочку, которая сосредоточенно работает вилкой, стараясь ухватить то сосиску, то омлет. Он не мог смотреть на нее иначе, да и не пытался; он думал о том, как провести с ней остаток своей жизни. Сандра ела, постоянно озираясь по сторонам, как собака, охраняющая добычу. Люку было очень смешно, но он сдержался, глотнул кофе и стал объяснять Сандре весь ужас их положения. Те, кто гнался за ними, были гораздо страшнее полиции.
— Они знают о тебе. Ты свидетель, они не остановятся, пока не прикончат тебя.
— Там, в пустыне, я поняла… Я знаю, что говорят мои сны, они пытаются спасти нас.
Сандра не слушала его. Будь она мужчиной, Люк сказал бы, что это самый смелый или самый глупый человек из всех, кого он когда-либо встречал. Но она была женщиной, а женщины думают иначе. Он начал прислушиваться к тому, что она говорит. Сопротивление было сломлено, Люк слушал, слова проникали ему в голову, звучали, как песня сирены, прятались в его волосах и гладили по щекам. Он хотел поверить, хотел согласиться с ее безумной идеей, сдаться, положить голову ей на колени и вечно внимать ее сладкой завораживающей песне.
— Понимаешь, в моих снах я вижу себя в клинике, где вроде бы отдыхаю. Я там уже давно, но никому не известно, кто я. Это и есть выход. Все будет хорошо. Ты отвезешь меня туда, а я буду тебя ждать. Они никогда об этом не узнают.
— Если это еще одна твоя безумная идея, то я не желаю о ней слышать. В другой раз, детка.
— Я серьезно. Клиника называется «Ангел надежды». Я даже могу описать ее. Семь розовых ступенек перед входом, стеклянные двери с крестом. Всем заправляют сестры-монахини… там меня никто не найдет. Место надежное.
— Ты знаешь, где это?
— На Лоуренс-стрит, там еще вязы стоят.
— Какой город?
— По-моему, Сан-Бернардино.
— Ты бывала там раньше?
— Нет. То есть да. Наверно. Я знаю, это там.
— Если я отвезу тебя, ты останешься там и никому не расскажешь, кто ты, пока я не приеду за тобой? А я совру им, что закопал тебя в пустыне.
— Хорошо… — Сандре стало больно, когда она поняла, что он ей не верит. Но она сможет, она никому ничего не скажет.
На заправке в Барстоу Люк заглянул в телефонную книгу и нашел клинику. Вырвав страницу, он побежал к машине.
— Господи, не могу поверить. Это она? Это та клиника?
— Да! — Сандра рассмеялась.
Люк был похож на мальчишку, который ищет сокровища. Он больше не сомневался и знал, что делать дальше. Даже если это и не соответствует кодексу чести, он спрячет ее в клинике. Но когда они добрались до места, решительность Сандры вдруг улетучилась.
— Что случилось?
— Мы расстаемся.
— Ненадолго. Я вернусь, когда все уляжется.
Теперь уже она сомневалась в нем. Но отступать было поздно, оставалось только надеяться.
Люк не пошел внутрь. Он обнял ее и заверил, что делает это не в последний раз.
— Я люблю тебя, — прошептала Сандра.
— Знаю.
— Теперь уже слишком поздно.
— Не говори так, детка. У меня дурное предчувствие.
— Почему? Все будет хорошо.
— Я не смогу защитить тебя. В детстве думаешь, что станешь героем, как в кино, а в жизни приходится делать вид, будто все хорошо, даже когда надеяться не на что.
— Но это и означает — быть героем. — Сандра поцеловала его, и одиночество навсегда покинуло Люка.
Поднявшись по розовой лестнице, Сандра обернулась и помахала ему на прощание. Образ девушки с поднятой рукой отпечатался фотографией в его глазах.
Сандра не знала, но Люк приходил ночью: поинтересовавшись, как приняли ее сестры, он сообщил, что девушка наверно, пережила серьезное потрясение, когда он ее подобрал, она была в шоке и, похоже, потеряла память. Люк умел вешать лапшу на уши и очень этим гордился. Он говорил с упоением, а сестра Габриэла пыталась сказать, чтобы он не волновался.
— С ней все будет в порядке, сестра, ей просто нужен отдых. — Люк стоял на пороге, не решаясь уйти.
— С ней-то все будет в порядке, а вот что будет с вами? — Сестра встала из-за стола. Она выглядела зловеще в своем черном одеянии. — Принявшие страдания страдают за всех нас.
— Только не надо проповедей, — улыбнулся Люк.
— А когда они умирают, я молюсь, чтоб мы были достойны такой жертвы. — Монахиня взяла Люка за руку.
