– Обязательно спрошу, – ответила она. – При случае. Ну, чего? Так и будем в коридоре стенку подпирать? Проходи…
Максим медлил.
– Проходи, проходи, – повторила Лера. – Могу предложить чай. Или кофе… Что ты хочешь?
– Тебя…
– Значит, не что, а кого. Меня ты всегда хочешь.
– Точно… Хочу тебя… в смысле в кафе пригласить.
– А я-то думала… – притворно вздохнула Лера.
– Что ты думала? – с надеждой в голосе подхватил Максим.
– Какую бы на этот раз отмазку придумать… Шучу… Ты не против, если я так пойду?
Макс окинул ее взглядом. Короткая красная футболка без рукавов и черные клешенные штаны.
– А что такого? Нормально. Ты хоть в валенках и ушанке иди – все равно красавицей будешь.
Лера засмеялась. Хоть и льстит, но слушать приятно.
– Ну, спасибо. Я сейчас.
Она вошла в комнату, взяла со стола черный пакет, потом попрощалась с дедом, и они вышли.
– А че за кафе?
– А там, на углу, – загадочно улыбнулся Максим.
– Че «Парадиз», что ли? – Она знала, что кафешка далеко не из дешевых. – То я и смотрю, так вырядился. И в «Парадиз» ведешь. Ты кого ограбил, колись давай?
Он еще раз улыбнулся и прикурил сигарету
– Ну, харэ молчать, блин! А у меня для тебя подарок…
– Какой?
– Ой, я это вслух сказала?
– Ага.
– Не-е, сперва скажи, кого ограбил.
– Ну, щас, дойдем, расскажу.
Они дошли до кафе. Максим выкинул окурок. Лера поправила волосы, и первая вошла в дверь, нарочно помахивая пакетом. Макс ломанулся за ней, но его тормознул охранник. Ему, видимо, не понравились свежие раны, разбитые кулаки и пластырь на брови. Но, обшмонав, все-таки пропустил.
Лера оглядела зал. Народу было немного, женщины роскошно одетые, мужчины в классных прикидах – прямо показ моделей от «Черутти» и «Арманни». Мужики кичливые, как петухи, горделиво поглядывают по сторонам, мол, какое впечатление производят курочки, которых они вывели в свет. В углу оказался свободный столик, за ним и расположились. Лера заказала бокал вина и пирожное. Максим пол-литра пива и куриное филе.
– Короче, приехал я на дачу, – продолжал Макс прерванный разговор. – Ну, как водится, бабке помог с рассадой, поливкой и магазинами. А потом с местными поперлись в поселок на дискач. Семь километров пришлось тащиться. Знаешь, более лажовой тусы я не встречал. Там крутили «фабрику», а когда все ужрались, диджей поставил – ты не поверишь…
– Че?
– Буратино!.. Самую настоящую песенку из мультика.
– Дибилизм.
– Ага. Еще больший дибилизм, что местным это нравилось. Их прямо колбасило. Вот так люди оттягиваются.
– А лавэ-то откуда?
– Лавэ? – усмехнулся Макс. – Это другая история. Короче, я понял, что мне там делать нечего. Мы с Темычем свалили. Идем до дома. Мимо леса идем. Луна светит, как прожектор на стадионе… Шорохи всякие. Вдруг – крик. Прислушались, вроде бы девчонка вопит. Мы ломанулись в лес. На вопли. Вылетаем на поляну. Глядим, девятка стоит. Фары выключены. А у меня бутылка пива в руке…
– Ты мне, по-моему, что-то обещал, – перебила Лера.
– Обещал, не отказываюсь, – подтвердил Макс. – Я же не нажрался в умат. Но ты сперва дослушай. Если бы не та бутылка, все по-другому бы вышло. Подбегаем мы к машине. Там какие-то ублюдки пытаются девчонку изнасиловать.
– Хачи?
– Откуда там хачи? В том-то и дело, что русские. Но, блин, такие русские – хуже последних хачиков. Трое…
– Сволочи! – вырвалось у Леры.
– Еще те… Вот если бы какой-нибудь хач вступился за ту девчонку, я бы его, честно, зауважал. Никогда бы после с ним не махался. Только и знают, что иметь малолеток. И девок, и пацанят.
– Хач заступится… – фыркнула Лера. – Что-то я не слышала, чтобы у нас в районе хачи за кого-то вступались. Только сами пристают, а потом в больнице друг другу с коек орут: «Вай, Ахмед, это такие скины нехорошие! Не дали с дэвушкой поговорить». «Да не говори, Фарход, эти фашисты поганые мне яйцо отшибли. Вот лежу здесь и мне уже никакие дэвушки не нужны».
Лера так смешно изобразила разговор кавказцев, что Макс заржал во всю глотку.
– Так, и че дальше? – спросила Лера. – Их-то трое, а вас только двое…
– Их трое, но на нашей стороне внезапность. Они, естественно, не ожидали, что кто-то здесь может оказаться. Одного я успокоил. Бутылкой по башке. Второго Темыч вырубил. А третьего мы уже вдвоем попинали…
– Повезло, – сказала Лера.
– Кому? Им? – усмехнулся Макс.
– Ей, – сказала Лера.
– Это уж точно. Мы ее из машины вытащили. Успокаиваем. Она ревет. Покататься, говорит, пригласили…
– Дура, – сказала Лера. – Покаталась…
– Конечно, дура. Но все равно – жалко. А потом, сама понимаешь, машину мы обчистили.
– Вот, значит, откуда лавэ…
– Ты догадливая, – улыбнулся Макс.
– Очень догадливая, – сказала Лера. И с оттенком ревности спросила. – Девчонка-то ничего? Как ее зовут?
– Аня зовут, – не почувствовав подвоха, ответил Макс. – И прикинь, на Калужской живет.
– Ну да? Близко… Вы, конечно, телефончиками махнулись?
– Да, – простодушно ответил Макс, посмотрел на Леру и, словно догадавшись, о чем она подумала, торопливо добавил. – Ты чего? Не бери в голову… Она на Артема запала, смотрела на него, как на героя… На хрена она мне упала? Ведь у меня ты есть.
– Ага, – съехидничала Лера. – Два года назад ты точно так же пел.
– Вспомнила… Два года назад ты мне просто нравилась…
– А теперь не просто?
– Теперь… Сама знаешь, как я тебя люблю.
– Как? – не унималась Лера.
– Как этот… – Макс не сразу подобрал нужное слово. – Как ненормальный.
– Правда?
– А то ты не знаешь? Конечно, правда!
– Смотри у меня, ненормальный.
– Ты что, Лерка, не веришь мне?
– Про Аню? Или про то, что любишь?
– И про Аню, и про то, что люблю.
– Да верю я тебе, верю. Успокойся.
– Спасибо. Еще по чуть-чуть выпьем?
– Да, пожалуй.
Ей – красного французского вина, а ему, как всегда, «Старый мельник». Больше он ничего не признавал.
– Ну, а у вас че нового?
– Да так, по мелочам… Школу еврейскую разгромили, – сказала и осеклась. Опять эти жуткие глаза маленькой еврейки встали перед ней. И скорбное лицо Айны. «Господи, сколько же это будет продолжаться?» – подумала она.
