– И у меня, – улыбнулась Майкопская и помахала рукой. – Хлеба куплю, пока магазин не закрылся.
– Я т-т-тебя п-п-подожду, – пообещал сосед-изобретатель, мимолетно взглянув на небо. – В п-п-подъезде...
Регина Ростиславовна чертыхнулась.
– А я разборчивая невеста? – изумленно одернула она себя, набирая полную корзинку булок «люкс», халвы и орешков. – Ну уж нет, только не со мной! – фыркнула Майкопская, вспомнив детали прошлогодней мимолетной страсти с соседом-изобретателем. – Он явно не в моем вкусе... З-з-заикается в самый интересный момент, тьфу!
Когда Майкопская вышла из магазина, дождь уже лил, да такой, что лужи пузырились, как будто их грели, и Регина Ростиславовна припустила со всех ног к своему подъезду.
– Не успела посуху-то. – Регина Ростиславовна внезапно увидела перед собой грязные стекла и открытую лоджию квартиры на первом этаже, там жил невразумительный человек, с течением времени превратившийся в алкоголика. – А ведь у него когда-то был хороший разворот плеч! – вздохнула Майкопская и даже споткнулась.
Соседа-изобретателя внизу в холле не было, горела лишь тусклая лампочка сбоку от почтовых ящиков, туда-то и направилась Регина Ростиславовна, проверить наличие квитанций из ЖЭКа в своем почтовом ящике, который не закрывался уже несколько лет.
– Ох! Ох... – простонало подъездное эхо, и Майкопская от неожиданности подпрыгнула на месте.
Она не видела абсолютно никого, кто мог бы издавать эти жалобные звуки в подъезде.
Регина Ростиславовна за какой-то миг выгребла из своего ящика все до одной бумаженции и отпрыгнула к лестнице, чтоб домчаться на свой пятый этаж, не вникая во все подробности ночной подъездной жизни. Тем временем стоны прекратились, и у батареи парового отопления послышался чахлый кашель.
– Кто здесь? – шепотом спросила Майкопская и, повторив громче: – Кто здесь? – осторожно заглянула за угол.
У батареи сидел и жалобно стонал какой-то человек. Вдобавок он плакал, всхлипывая, как ребенок. У Майкопской сразу опустились руки, она присмотрелась.
– Вас не ограбили?.. – на всякий случай сострадательно поинтересовалась она.
– Я... сам упал, – не стал отпираться человек. – Щас до квартиры буду доползать. – И, подтянувшись на руках, и вправду пополз, продолжая на ходу всхлипывать.
На том месте, с которого он сполз, осталась характерная лужа с нехорошим амбре.
– До какой квартиры? – пробормотала Майкопская, спотыкаясь за ним с двумя сумками.
– До своей, – вздохнул человек, жалобно глянув на нее с полу. – Я в тринадцатой живу.
И тут Майкопская присмотрелась. Она наконец-то его узнала: это был тот самый инвалид, с когда-то завидным разворотом плеч, по фамилии Ландышев.
– Мое тело иногда не подчиняется мне, а у вас? – продолжая перемещаться преимущественно на руках, снова поднял голову и посмотрел на Майкопскую снизу инвалид.
– Мое пока подчиняется, – вздохнула Регина Ростиславовна и, кинув сумки в угол, внезапно подхватила Ландышева под мышки и потащила того в квартиру.
– Щекотно, я сам, – отказался было Ландышев.
– Рада за вас! – не выпустила его из рук Майкопская.
Светская беседа не задалась, с Региной Ростиславовной, как абсолютно точно знал ее кот, спорить было бесполезно, и уже через пару минут калека был водружен ею в середину большущего дивана в центре захламленной квартиры. И только тут Майкопская, каждый день принимающая ванну с французской шоколадной пенкой, заметила все запустение квартиры, в которой оказалась, и рефлекторно, не сходя с места, по-собачьи отряхнулась. Откуда-то сбоку к ней подошел светлый пес со слезящимися глазами и изумленно обнюхал одну из ее ног... Майкопская с испугом перевела дыхание, глядя на необычайно тихого питбуля , а хозяин всего этого запустения уже лежал на диване и, как ни в чем не бывало, глядел веселыми глазами в потолок, словно никакой Регины Ростиславовны в его квартире и в помине не было и вовсе не его только что дотащила на себе эта красивая, по большому счету, женщина. Пес вдруг смутился. Дважды глянув под юбку неожиданной гостьи, он обнаружил желтые бриджи... Наблюдая за многими гостьями, посещавшими его хозяина, Боеприпас точно знал, что надевать под юбку бриджи — полный и очевидный дамский моветон.
«Даже спасибо не сказал, алкашня. – Майкопская в досаде стала подниматься по лестнице, забрав пакеты с едой там, где их только что оставила. – А могла бы сейчас спать в объятьях молодого мужчины, ну вот... как Ксенонов! А вместо этого, как дура, подбираю и несу на себе пьяного инвалида!» Регина Ростиславовна от досады даже ногу себе отдавила другой ногой.
И все-таки она чувствовала удовлетворение, как человек, сделавший добро своему ближнему. Чувствовала что-то такое...
«Хотя какой он мне, собственно, ближний?» – грустно спросила она себя и вдруг вспомнила, как инвалид фыркал от щекотки у нее в руках. Внезапно она почувствовала нежность к зависимому от нее живому человеку. Нежность, да. Просто удивительную нежность, какую не чувствовала давно ни к кому...
Регина Ростиславовна удивленно постояла перед своей открытой дверью, которую сама же и забыла запереть, и, пожав плечами, вошла. Взглянув на себя в зеркало в прихожей, она с удовлетворением отметила, что неплохо выглядит – щеки горят, вишневая помада на губах сияет, а тяжелые сумки приятно оттягивают руки.
– Мне надо остыть. – Регина Ростиславовна задумчиво разулась и босиком пошла в ванную. Вымыв руки, она поставила на газ турку. Кот изумленно щурился на хозяйку, не слезая с подоконника, но спрашивать ничего не спешил.
В это время в квартире Викентия Ландышева шел чрезвычайно оживленный обмен мнениями, ведь назвать разговором монолог человека с псом все-таки довольно нескромно.
– Это что за тетка ко мне привязалась, а? – спросил хозяин у пса. – Ты ее раньше видел? Лежал, как всегда, у батареи, а она давай меня в квартиру волочить... В тимуровцев, что ли, в свое время не наигралась?
А надо вам сказать, что пришедшая незваная помощница не очень понравилась псу – от ее кожаных туфель пахло вислоухим британцем, самым никчемным видом котов, сразу же определил питбуль. И потом, эти желтые бриджи под юбкой...
– Не пускай ее больше, – велел псу Викентий.
На что пес глубокомысленно промолчал и отвернулся.
– Даже не думай! – прикрикнул на пса Викентий. – А ну, поверни мордуленцию?
Что он имел в виду?..
«ТИК-ТАК ХОДИКИ, ПРОЛЕТАЮТ ГОДИКИ...»
Кира Гореславская ехала из Химок от подруги и с увлечением читала газету «Жизнь». Объявления интим-услуг внезапно вызвали у Киры приступ очень тихого истерического смеха.
«ДОСУГ. ЛЕДИ 18—65 лет...»
– А недавно были до 55 лет... Нет, все-таки жизнь проста, как кусок хлеба. А вот мой способ жить доставляет мне массу неудобств. Ну, как же все просто у других-то женщин, господи прости! – отсмеявшись, пробормотала Кира, когда в полупустой вагон вошла колоритная бабка в турецком сарафане с рынка и с балалайкой.
