— Да? А наш язык откуда так хорошо знаешь?
— Я много языков знаю. Но сегодня это не нужно – и без меня хватает искусственных переводчиков, — пожал худыми плечами Амади. – А вот вам пригожусь. Язык Имаму очень древний и уже никому не интересен. Нет такого переводчика, так что разговаривать будете через меня.
— Понятно. А где все? Мы уже прилетели?
— Спят еще. Но скоро в путь. Надо успеть до восхода солнца, потом жара невыносимая. А пока багаж ваш на машины грузим.
— А что ж ты руками все это таскаешь? Транспортеры есть, да и не твое это дело.
— Не умею я вашими машинами пользоваться, разнесу тут все, — Амади поднатужился и снова поднял ящик. — Я что полегче таскаю. Мне помочь не трудно, лишь бы быстрей было.
Амади понес ящик дальше. Славный паренек. Хорошо, что он с нами, а то как-то не по себе среди наших зануд.
Я вышла к трапу и спустилась на землю. Воздух еще не растерял прохладу ночи. Дышалось легко. Не хватало только чашки горячего чая с лимоном и удобного креслица с видом на рассвет.
Ночь отступала, и чужая земля теперь уже не казалась такой дикой и беспроглядной. Метрах в двухстах от посадочной полосы ютились низкие домики — наверное, для обслуживающего персонала базы. Вокруг торчали сухонькие кустики. У горизонта, на фоне обычного пейзажа из желтой травы и редких, почти голых деревьев, выделялась широкая темная полоса – то ли лес, то ли что-то еще. После урезанных городских пейзажей такой далекий обзор был непривычен. Казалось даже, что горизонт постепенно округляется, как будто смотришь вдаль через толстую линзу.
Солнце вставало быстро. Вокруг, деловито жужжа, разъезжали транспортеры, сновали люди. Я отошла подальше от трапа, чтобы не мешать грузчикам, и увидела ЭТО — внушительных размеров машины, больше похожие на огромные колеса с коробочками кузовов наверху. Хоть машины и были раза в полтора ниже самолета, но все равно рядом с железной птицей смотрелись просто гигантскими. Я насчитала три таких громадины. Сомнения в том, что это наш транспорт, не возникло: именно туда переносили аппаратуру грузчики.
Почему-то сперва я подумала, а как мы туда заберемся? Потом ясно представила, как посреди саванн по колее, проложенной этими махинами, потекут новые реки. Ох, и наследим!
— Закрой рот, стервятник залетит, — услышала я шутливый голос. Рядом стоял Феликс, довольно улыбался и щурился, глядя на машины. — Нравятся?
— Впечатляют.
— Эх, прокатимся! Тебе понравится.
— Надеюсь.
Мы помолчали, таращась на огромные колеса.
— Теперь я понимаю, почему исчезли бегемотики, — пошутила я. — Куда вы их складывали после ДТП?
— Видишь ли, бегемотики исчезли как вид, — начал объяснять Феликс, но, заметив мою улыбку, замолчал. Иногда он не понимал шуток.
— Когда отправляемся?
— Думаю, скоро. Погрузка почти закончена, наши уже завтракают. Кстати, и тебе советую присоединиться.
— Не хочется, — отмахнулась я.
— Все расскажу маме, — занудливо протянул Феликс.
— Слушай, а как мы туда залезем?
— По канату, — улыбнулся он. – Умеешь?
Пока я думала, шутка это или правда, Феликс рванул с места и с криками бросился к Амади, волокущему на спине коробку с реагентами. Так как снять ящик с плеч паренька Феликсу вряд ли было под силу, он, причитая, засеменил следом за Амади, смешно вытянув руки для страховки ценного груза. Со стороны это выглядело так, будто из штанов Амади вот-вот должно выкатиться золотое яйцо, и Феликсу жизненно важно успеть его поймать.
Я решила, что буду ждать отправления снаружи. Надо привыкать к солнцу, к климату. Чем раньше расстанусь с кондиционерами и охлажденными напитками, тем лучше. Хотя через двадцать минут под открытым, пусть и только что взошедшим, солнцем я пересмотрела свои убеждения и сбегала в самолет за холодной водой.
Следом за мной на взлетную полосу выплыла Алла Федоровна, в красном платье на бретелях и все той же умопомрачительной шляпе. Я сразу представила ее, забирающуюся на машину по канату в этом наряде. Наверное, моя еле сдерживаемая улыбка вполне сошла за приветственную, так как Алла Федоровна поздоровалась первой:
— Доброе утро, Анна-Амалия. Как вам день? Здесь не так плохо, как я думала.
— Да, но мы пока еще не в пункте назначения.
— Что, еще куда-то лететь? – ее глаза округлились.
— Ехать, — кивнула я в сторону машин.
Лицо Аллы Федоровны в этот момент доставило мне истинное удовольствие. Так как глазам округляться было дальше некуда, она от изумления открыла рот и, кажется, прошептала что-то нецензурное.
— И я должна на этом ехать?
— Ага. Ничего такие машинки. Африканское такси. Феликсу нравятся.
— Ну да, неплохая техника, — тут же согласилась она, услышав про Феликса. – Наверное. Как раз для этих мест.
Вскоре на улицу вышли все члены экспедиции. Так как они были с сумками и чемоданами, а последним с трапа спустился Феликс, то, видимо, с погрузкой было покончено, и мы отправлялись дальше.
Равнодушных к размеру машин не осталось. Все тут же направились к великанам и еще минут пять охали и ахали у гигантских колес. Женщины охали, мужчины ахали. И только Бен Редклифф, наблюдатель с американского континента, смотрел на машины равнодушно и даже зевнул так, будто не видел в своей жизни ничего более банального.
Тем временем наш самолет запустил двигатель и покатился по взлетной полосе. Птичка, отрываясь от земли, игриво подмигнула задними огнями. Прощай, цивилизация!
— Ну, грузимся, господа хорошие, поехали! – прокричал кто-то сверху.
Из кабины, вернее из подобия небольшой форточки на гладком кузове машины, высунулась коротко стриженная голова. Весельчак решил подкрепить призыв сигналом, и вся наша группа чуть не скончалась на месте от массового разрыва сердца. Это был рев сирены, от которого задрожала земля, и стайки маленьких птичек сдуло с кустов.
Стриженная голова еще погоготала над нами и прокричала:
— Осторожно, спускаю лестницу!
Что-то зажужжало, и как раз между двумя боковыми колесами спустилась лестница. Самая обыкновенная, с перекладинами. Все замерли и недоуменно переглянулись. Да уж, Феликс был недалеко от правды. Почти что канат.
— Шучу, ботаники! Это аварийка. Сзади подойдите.
С одной из сторон машины нас ожидал трап, почти как у самолета. Даже с перилами. Глянув вверх, Феликс неуверенно шагнул на ступеньки. Мы тут же последовали за шефом и, дойдя до верха, столпились у двери. Через несколько секунд гладкие створки разъехались в стороны и перед нами предстала все та же коротко стриженная голова, но теперь с продолжением. Мужчина улыбался во все тридцать два зуба. Правда, два передних у него были золотыми и поблескивали на солнце, пуская на лицо шефа маленькие солнечные зайчики.
