Патрик тщательно подбирал слова, чтобы не солгать. В надежде, что она сразу начнет распаковывать вещи, он открыл дверцы гардероба.
— Мэгги не поехала. Она сказала, что Кери присмотрят за мной.
Увидев легкий румянец у нее на щеках, Патрик почувствовал себя обманщиком.
— Я хотела отправиться на лошади, но Джорди настоял, чтобы меня отвезли в карете.
— У меня есть кое-что для тебя. Я сейчас вернусь.
Пока Патрик шел к себе в комнату, чтобы забрать письмо, он крыл себя последними словами. «Какого дьявола я веду себя так бесхарактерно и галантно? Скорее всего потому, что она выглядит невероятно беззащитной!»
Вернувшись, он увидел, что Кэтрин принялась развешивать одежду в гардеробе, и тут же пожалел, что принес письмо.
С жадным интересом она вскрыла конверт, на котором значилось ее имя. Патрик видел, как ее радость померкла, когда она прочла несколько строк Лиз. Потом подняла на него глаза.
— Записка написана в воскресенье.
— Им пришлось сразу же уехать в Англию. Я ждал, что ты приедешь на следующий день. Ты не приехала. Мне показалось, ты передумала.
— Нет, я собиралась. Бедный Роберт… И Филаделфия, и Кейт…
— Жизнь продолжается, Кэтрин. Когда ты приехала, я как раз собирался в Ламмермур за дикими лошадьми.
— За дикими лошадьми?
Ее глаза вспыхнули золотыми искорками.
— Каждую весну я езжу на север на холмы, там пасутся табуны диких лошадей и пони. Я обычно привожу оттуда жеребца с матками, чтобы пополнить свой табун.
— Должно быть, это страшно интересно. — Она оживилась, представив себе эту картину. — Возьмите меня с собой!
— Кэтрин, я не могу.
— Почему? Потому что я женщина? — вскинулась она.
— Потому что ты леди. А это может испортить твой характер.
Кэтрин рассмеялась.
— Разве леди имеют особый характер?
Он не мог скрыть восхищения.
— В тебе бездна ума и импульсивности. Я просто обязан уберечь тебя от самой себя.
— К черту! Никому вы ничего не обязаны, Хепберн. Возьмите меня с собой.
Патрик заколебался. Она заметила это и усилила нажим:
— Оседлайте мне одного вашего пони с крепкими ногами, а я пока что переоденусь.
— Граф сойдет с ума, чертова кошка.
— Он не узнает. Они с Мэгги думают, что я останусь в Кричтоне на неделю. — Стиснув кулаки, она выпрямилась. — Если вы откажете мне, я на всю жизнь возненавижу вас, лорд Стюарт!
Кэтрин обрадовалась, что они объехали стороной земли Сетона и направились прямо на север через холмы. Приближался июль, и погода стояла великолепная. Она полной грудью вдыхала запах вереска и папоротников. Перескакивала через ручьи, поднимая фонтаны брызг. Наслаждаясь свободой, совсем забыла, что едет без шляпы. И вдруг подумала, что ей совершенно наплевать на то, во что солнце превратит ее алебастровую кожу.
Они провели в седле два или три часа, а когда солнце зависло прямо над их головами, Патрик, натянув поводья, остановил коня у тенистого потока и спешился. Кэтрин последовала за ним, радуясь, что можно отдохнуть от седла. Он не стал привязывать Валианта и останавливать его, когда тот спустился к ручью. Кэтрин отпустила повод у кобылки-пони, и та пошла следом за огромным черным конем.
— Сколько нам еще ехать?
— Миль двенадцать примерно. Ты как, голодна, моя барышня?
— Да, я изголодалась по приключениям!
Он навис над ней.
— Жажда нового — это эликсир жизни. Я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь, Кэтрин.
— Откуда? — усмехнулась она.
— Я испытывал такое чувство, когда мне было двенадцать, — поддразнил он ее.
— Вы насмешник, Хепберн. Мне нравится вас веселить.
— Мне тоже нравится. — Он подмигнул. — Может, перекусим?
Уселись на траве. Патрик накинулся на копченую оленину с овсяными лепешками, а Кэтрин взяла в руки желтовато-коричневое яблоко. Когда Патрик предложил ей овсяную лепешку, она наморщила носик.
— Не брезгуй, англичанка. Только благодаря овсу я такой бравый парень.
— Потому-то его и скармливают жеребцам.
Она покраснела, поняв, что только что сравнила его с жеребцом.
— Это твои слова, не мои. Я не собираюсь краснеть от каждого твоего намека.
Она улыбнулась.
— У вас своеобразное чувство юмора, Хепберн.
— Этим и спасаюсь.
«Ты самый притягательный мужчина из всех, кого я видела. Чтоб ты провалился!»
В молчании они снова тронулись в путь.
— Как здесь живописно, — заметила Кэтрин. — Холмы становятся круче.
— Это часть ламмермурских холмов.
— Вот те, впереди, даже больше похожи на горы, чем на холмы. Чьи это владения?
— Это земли Кокбернов. Те, куда мы едем, принадлежали бы Хепбернам.
— Как это — принадлежали бы?
— Моего отца графа Босуэлла обвинили в измене королю. В результате у него конфисковали все земли и замки. Хотя его вина состояла лишь в том, что он бахвалился своей мощью. Это всегда рождает врагов.
— Но вы по-прежнему владеете Кричтоном.
— Верно. Отец согласился отправиться в ссылку при условии, что Кричтон останется за мной. Замок был заложен, перезаложен, но я в конце концов выкупил его. От ростовщиков нужно бежать как от чумы.
— И вы вот так свободно можете поехать на земли, которыми когда-то владели Хепберны?
— Король Яков передал замок Хейлз вместе с землями графу Леноксу, который выкупил их из заклада. Сам Ленокс редко приезжает в Хейлз. Замок древний и находится в упадке. Почти четыреста лет назад Роберт Брюс[13]отдал его лорду Хейлзу, который был из Хепбернов. Кое-какие земли обрабатываются арендаторами, но большая часть территории недоступная и дикая.
— Вы отлавливаете там диких лошадей потому, что полагаете, будто у вас есть на них права?
Он кивнул:
— Возможно. Я не сомневаюсь, что несколько веков назад Хепберны здесь занимались тем же самым. Они всегда были заядлыми лошадниками. Четыреста лет у нас на гербе изображают лошадиную голову.
Следующий час они ехали уже по землям Хепбернов. Потихоньку на Кэтрин начала наваливаться усталость. К концу дня, заметив это, Патрик стал подыскивать место для привала. Они остановилась на берегу Тайна возле рощи из гигантских сосен.
Патрик показал на деревья.
— Если наберешь хвороста для костра, я поставлю силки. Горячая еда вкуснее всего.
