Девушка покопалась в сумке и достала деньги. Тщательно пересчитала прямо перед ними на столе и, не глядя на протянутую руку Райфайзена, отдала деньги Фрэнку.
— Вот! Ха-ха-ха-ха! — Фрэнк взял деньги и обнял девушку. — Мой кассир и моя любовь! Ее зовут Мария, и она спит с револьвером под подушкой! Ха-ха-ха! Выпьем за девочку из Техаса!
Снова все выпили. Я опять успел.
— Я ведь не должен скучать, пока моя коровка раздает шоколадки в больницах! Ха-ха-ха-ха! — Фрэнк поцеловал Марию и махнул рукой, чтоб она уходила. — Только об этом — тсссс… Ни слова Дженифер… Ха-ха-ха-ха!
Я пошел найти чего-нибудь поесть на кухне и заметил, что Саид встал за спиной Марии и принюхивается. Спортсмен в упор смотрел на Саида, но Саид не обращал внимания или не замечал. На кухне я взял тарелку салата, а потом вернулся под стол к кальмарше. Ойхо меланхолично копалась со своими штучками.
— Какая скука, — сказала она. — Пить, есть, ржать… Только ты здесь похож на человека и еще немного тот, который заперся в туалете и раскуривает там какую-то траву.
И Ойхо снова попросила меня рассказать о моем детстве, но тут же перебила и рассказала о своем. Мне было интересно. Только у нее получалось, что они в детстве ничего не воровали. Я спросил, что ж они тогда ели, а она сказала, что их кормили родители, которые тоже не воровали, потому что им платили зарплату.
— Так ты из зажиточных, — сказал я.
— Я? — обиделась она. — Жрать надо меньше и пить, вот и будут деньги детей на море свозить! Вот придурок мой — тот да, тот не из бедных. Оттого и такая сволочь, наверное.
И она снова рассказывала и рассказывала, и даже показывала мне какие-то фильмы в маленьком телевизоре, но я не мог отличить там ее от других кальмаров.
Потом я услышал шум и ругань. Я выбрался посмотреть, что случилось, и обнаружил Саида, который ломился в туалет.
— Ты чего кричишь? Занято там.
— Занято тут, — сказал Филипп изнутри и захихикал.
— Этот козел украл траву у одной тетки, из тех, что с Фрэнком! Тетка жалуется, все хотят курить, а этот скот закрылся и сидит там с травой! Открой, сволочь, дверь сломаю! — Саид стал дергать ручку, и она оторвалась.
— Филипп, — сказал я. — Дай покурить, а?
— Держи, Мао, тягни.
Филипп тут же открыл дверь. Я взял из рук Филиппа папироску и стал курить. Странный человек Саид — как орать и носиться — так пожалуйста, а как простое дело сделать — не умеет. Табак был какой-то странный, но вроде душистый. Саид молча поднял сидящего на унитазе Филиппа, обыскал и забрал мешочек с травкой — видимо, они табак так называли. На нас с Филиппом он посмотрел мрачно:
— Наркоманы. Конченые вы люди. На что способны? Не мужчины, — и ушел к гостям.
Там пьянка была в разгаре. Выбежала Сьюзен, толкая перед собой Тома. Тома тошнило на ходу. Она выставила его за дверь, крикнула: «Дома умойся, переоденься, прими таблетки и сразу обратно, свинюга!» — и побежала на кухню, по дороге схватив меня за рукав. Она заставила меня таскать в комнату тарелки с едой, а обратно на кухню пустые. Как только смог, я, конечно, спрятался между гостями. Гости почти все курили травяные самокрутки, всех женщин, кроме Марии, растащили по углам квартиры, в коридоре кто-то танцевал. Фрэнк все так же смеялся, рассказывал анекдоты и пил, но пьяным не выглядел. Райфайзен сидел рядом с ним грустный, не пил совсем и только курил сигарету за сигаретой. Когда я приблизился, он тихо сказал:
— Фрэнк любит все получать бесплатно.
— Они же дали денег? — не понял я.
— Копейки. И он собирается нас на копейках и дальше держать. А если шагнем в сторону, к конкурентам, вон тот парень нас прикончит, — и он кивнул в сторону спортсмена.
Спортсмен сидел с наполовину полным бокалом и смотрел на нас. Он тоже кивнул, как будто понял, о чем речь. А может быть, и понял. В это время Фрэнк вдруг стал громко ругаться с Марией.
13
С чего это началось, я не понял, но ругались они громко и грубо. Все стали расползаться из комнаты, и я тоже вышел. В коридоре стоял Саид и с кем-то целовался. Гости как-то все сразу стали уходить, договаривались шепотом куда-то поехать, все прощались со Сьюзен и со мной. Кажется, я всем понравился. Так за пять минут все и ушли, только в ванной пара заперлась и теперь там лизалась, и один блевал в туалете, выгнав оттуда Филиппа. Филипп теперь сидел на кухне в углу и что-то напевал сам себе. Я хотел навестить кальмаршу, но Сьюзен сказала мне, чтобы я зашел в комнату и позвал Фрэнка к телефону, это она придумала так. Она очень хотела их помирить, не знаю уж почему. Я зашел и все сказал, как она просила, а потом вышел вслед за Фрэнком. В комнате осталась Мария и Райфайзен, который старался ее успокоить. Фрэнк дошел до телефона, послушал там гудки и разбил наш телефон в куски.
— Эта сволочь… Я для нее все сделал. Она — никто, она ноги-то раздвигать не умеет, она никто!
— Чего ты шумишь? — спросил я. — Давай выпьем нормально, пока никто не мешает. Я тут припрятал бутылку.
Фрэнк посмотрел на меня странно, но потом улыбнулся:
— Давай. Плевал я на все.
И мы выпили. Поговорили, покурили, еще выпили. Фрэнк сказал, что я интересный собеседник, хотя сам мне рта не давал раскрыть, так же как и кальмарша. Сьюзен, испуганная, заглядывала, спрашивала, не хотим ли мы чаю. Фрэнк послал ее к чертям. Она принесла еще бутылку, стаканы и бутербродов. Фрэнк бросил в нее тарелкой с бутербродами, но минут через десять мы бутерброды собрали и съели. Фрэнк рассказывал больше про то, как он начал работать в двенадцать лет и какие умники его сейчас окружают, смеются над ним, что он пишет с ошибками, а сами ни хрена не стоят. Особенно Мария, которая вообще неграмотная, а считать умеет только деньги, но при этом с гонором, как у дикой лошади, хотя и не американка даже. Наконец он встал и сказал, что, пожалуй, хватит и что ему надо прямо сейчас поговорить с Райфайзеном. Еще он спросил:
— Вы не обманщики, а, Джек?
— Нет. Мы все по науке, — сказал я. — У нас Книги есть про Небесную Канцелярию, там все прописано.
— Я тебе верю. Им — там, всем — не верю, а тебе верю.
И он ушел. Приятно такое услышать.
Я тоже вышел, захотелось еще бутерброд. По дороге на кухню зашел в ванную, просто воды попить, а там Саид с Марией. Она вся пыхтит, и Саид пыхтит, и к раковине не подойти. Я говорю:
— Вы бы хоть дверь закрыли. Фрэнк увидит — расстроится, Райфайзена подведем.
— Фигня, — сказал Саид.
— Фигня, — сказала Мария.
Я вышел, но мимо как раз шла Сьюзен и увидела все. Она тоже запыхтела, прямо как Саид, глаза круглые стали. Я ее за руку взял и на кухню повел, а она мне сказала, что ей все это уже надоело, что она целый день как лошадь, а в награду — вот. Наверное, Сьюзен и правда здорово устала, потому что выронила тарелку и заплакала. Я ее посадил на стул, собрал упавшую еду, съел, запил чаем, еще нашел еды и стал есть, а она все плакала. Ойхо уже из-под стола выглянула сочувствующе. Шипит мне:
