Я как-то вызвала бурную реакцию в компании людей, далеких от юриспруденции, — в день рождения подруги, рассказав совершенно искренне, без всякой задней мысли про фильм с Джейн Фонда, который я накануне посмотрела в кино. Героиня просыпается утром в чужом доме, в чужой постели, а рядом с ней — труп мужчины; она не понимает, что произошло, как все это случилось, но на всякий случай пытается избавиться от трупа, а он преследует ее; она прячет его в чужом доме и мчится к себе домой, а этот труп неожиданно выпадает прямо на нее, когда она открывает дверь собственной ванной комнаты, жуть. В общем, я так отдохнула! — закончила я рассказ, чем вызвала гомерический хохот.
Наконец-то я выспалась, и мне не снились кошмары. Не люблю я страшные сны, хотя и вооружена против них средством, придуманным моим Хрюндиком: надо сжаться в комочек, и все. Вот если бы можно было сжаться в комочек, чтобы избавиться от кошмаров реальной жизни…
Утром, когда блины были готовы, я отправилась будить Гошку.
— С добрым утром! Быстро одевайся, блины стынут!
— Ур-ра! Блины мои любимые! — завопил мой сыночек и стал лихорадочно напяливать на себя одежду, «клумбочками» валявшуюся вокруг кровати.
— Жду! — сказала я и ушла на кухню. Через несколько минут я заглянула в комнату.
— Гоша! Ну что ты тянешь кота за хвост?
— Ма, я не тяну кота за хвост, я носки найти не могу. Ты не знаешь, где они?
— Здрасьте! Откуда же я могу знать? Куда ты их вчера положил?
— Не помню…
— Гошенька! — я присела возле него на корточки и поцеловала в расстроенную физиономию. — Видишь, как неудобно быть неаккуратным? Если бы ты вечером положил их на место, то утром не искал бы.
— Ну где же они? — оглядывался Гоша.
Мы поискали во всех возможных местах; носки не показались.
— Ма, ну ты же следователь, найди их, — попросил сыночек.
— Ладно, будем действовать методом дедукции. Как ты вчера раздевался? Подшвыривал носки?
— Подшвыривал…
Мы с Гошей одновременно подняли головы. Так и есть, носки свисали с люстры.
— Потрясающе! Ну что, полезай и доставай!
— А как, мам? Я же маленький!..
Я принесла стремянку, поставила под люстрой и сказала:
— Вуаля!
Гошка, кряхтя и изображая непосильные муки, залез на стремянку, снял носки и застыл там, разглядывая что-то наверху.
— Гоша, в чем дело? Тебе туда блины подавать? — спросила я. — Теперь будешь жить на стремянке?
— Ма! А что тут такое черненькое белеется? — спросил мой пытливый ребенок, вытягивая шею.
— Там люстра.
— Нет, в люстре коробочка. Давай посмотрим!
— Гоша, это, наверное, электрика, слезай.
— Она отдельно от люстры. Можно я ее возьму? Вот тут я испугалась.
— Гоша, не трогай ничего, ни в коем случае! Слезь, пожалуйста! Я сама посмотрю.
Ребенок нехотя уступил мне стремянку. Я залезла наверх и заглянула в люстру. Там действительно виднелось какое-то инородное тело. Идентифицировать его я не могла, но страх почти парализовал меня так, что я с трудом спустилась вниз, коленки у меня заметно дрожали. Почему-то мысли мои крутились вокруг взрывного устройства. Мне даже стало чудиться тиканье часового механизма.
Надо было немедленно эвакуировать ребенка. Я в сумасшедшем темпе запихнула в него блины, позвонила маме, сказала, что меня срочно вызывают на работу, и попросила забрать Гошу досрочно. Мама что-то пробурчала в том смысле, что интересы ребенка приносятся в жертву удовольствиям… Знала бы она!..
Только когда я довезла Гошу до бабушки, я вздохнула более или менее спокойно. Потом я представила себе, как взлетает на воздух чужая квартира, и в каких бы я с Машкой ни была отношениях, я буду должна ей по гроб жизни.
На ватных ногах дойдя до квартиры, я позвонила шефу.
— Владимир Иванович, — сказала я, у меня в квартире бомба.
18
Бедный наш шеф! Чего только не приходилось ему выслушивать от своих подопечных за долгие прокурорские годы…
Иногда у нас клинило башку, и мы могли так пообщаться с Владимиром Ивановичем! Я до сих пор со стыдом, а иногда со смехом вспоминаю, как мы с ним возвращались из городской прокуратуры, он — с коллегии, а я от зонального, и оба ехали в машине, погруженные в свои мысли. Я пыталась решить юридический казус: мой обвиняемый, с отягощенным анамнезом (четырежды судимый), во время пьянки выяснил, что пил из одного стакана с «петухом» — опущенным в зоне. Чтобы избежать позора огласки, в ярости от нахальства «петуха», севшего за один стол с правильными людьми, и от собственного прокола, мужик зверски убил «петуха», а в качестве завершающего штриха засунул ему пониже спины ножку от табуретки. У нас с зональным прокурором возник теоретический спор, как квалифицировать этот акт, — как совершение насильственных действий сексуального характера или как причинение телесных повреждений. Так мы и не пришли к единому мнению. Клиент явно не преследовал цели получения сексуального удовлетворения, но определенный сексуальный подтекст в его действиях имелся… Проезжая по набережной, шеф благостно воскликнул: «Красота-то какая, Мария Сергеевна! Правда?» И поинтересовался: «О чем вы задумались?» И я, глядя в окно машины на сверкающую на солнце воду под высоким ажурным мостом, доверчиво спросила: «Владимир Иванович, вот если один мужчина другому вводит в задний проход ножку от табуретки…» — «О Господи!» — только и смог вымолвить шеф…
Владимир Иванович постарался успокоить меня, как мог, сказал, что договорится с РУВД и немедленно пришлет мне специалистов. Через полчаса вместе со специалистами приехал и он сам.
Сначала со сложной аппаратурой обошли всю лестничную площадку, потом вошли в квартиру, обошли и ее. Потом надели резиновые перчатки и с большими предосторожностями достали из люстры загадочный предмет. Поколдовали над ним и объявили, что это не взрывное устройство, а всего лишь подслушивающее, правда, новейшей конструкции, с цифровой системой записи и передачи информации, с таким они еще не сталкивались. После этого они предложили уж заодно проверить всю квартиру и очень быстро нашли такой же приборчик за холодильником на кухне.
Поскольку работали специалисты грамотно, в перчатках, Владимир Иванович попросил их посмотреть на приборах пальчики. Посмотрели, и, к немалому нашему удивлению, пальчики нашлись.
В воздухе витал вопрос: «кто?». Приборы не успели даже как следует запылиться, ясно было, что не от Машки они остались, поставлены были совсем недавно, под меня. Кем?
Что я могла сказать шефу? Аккуратно, за горлышко, я достала из-за холодильника бутылку из-под водки «Синопская», которую за помин души Гены Струмина наливал себе и Горчакову доктор Стеценко. Криминалисты бережно упаковали ее и увезли с собой, пообещав отзвониться о результатах проверки. Шеф позвонил Горчакову, порадовал его последними новостями и попросил подъехать к криминалистам, оставить свои отпечатки для сравнения. Горчаков тут же помчался в РУВД и заверил, что оттуда сразу поедет ко мне.
