Операции проводились в ночное время. Донору под предлогом проведения дополнительного обследования давали наркоз, фиксировали на операционном столе, рядом, на соседнем столе, лежал пациент.
После забора органа донору вводились препараты, вызывающие остановку дыхания, затем тело перекочевывало в морг — там наготове был Кульбин, его тоже нашел Героцкий, а купить его не составило труда.
В холодильнике морга тело несчастного донора лежало до тех пор, пока не представлялась возможность подложить его в чей-нибудь гроб, который по эстетическим соображениям не должен был открываться во время похорон.
Захороненные таким образом трупы надежнейше скрывались от глаз людских. Ничто, кроме эксгумации, не могло бы привести к их обнаружению. Катастрофа наступила, когда стало известно, что в короткий промежуток извлечены на свет божий два таких трупа подряд. К счастью для Героцкого и компании, от донора, труп которого был обнаружен первым, была взята только кожа с бедер, у второй — женщины — была забрана только роговица (поскольку труп был уже подгнивший, глаза съедены насекомыми, мы и не заподозрили повреждений глаз). Если бы мы нашли трупы доноров, у которых были извлечены почка, печень, сердце или кости, мы догадались бы о причине их смерти гораздо раньше.
Героцкий дал команду во что бы то ни стало избавиться от этих трупов; установление их личности могло привести к подпольному синдикату по пересадке органов; кто знал, кому и что сообщили эти люди перед «отъездом в ЮАР», и их лихорадочно принялись прятать. Поняв, что мы можем найти и спрятанный труп — после обнаружения нами трупа женщины, извлеченного из гроба мужа Регины, — они, уже в полнейшей панике, предприняли кардинальные меры — взорвали труп. После этого ни о какой идентификации не могло быть и речи.
Ситуация осложнилась тем, что в последнее время к Неточкину прибился его аспирант — эксперт Струмин. Он писал диссертацию как раз по сосудистой хирургии, интересовался трансплантацией, и Неточкин пару раз приглашал его на операции. Конечно, Струмин с ходу все понял. И окончательно утвердился в своих догадках, когда был поднят первый труп с эксгумации. Струмин хорошо помнил его, он присутствовал при пересадке от него кожи артисту Вальчуку. И в тот же день он полетел к Неточкину и все рассказал. Сергей Янович тоже узнал о неприятности в тот же вечер, только от Кульбина. Он попытался договориться с заведующим моргом, апеллируя к нему от имени Аристарха Ивановича: в их клинике лежала Юрина жена — ждала трансплантации почки. Юра был готов на все ради нее. Он согласился уговорить меня скрыть обнаруженный при эксгумации труп.
Но на следующий день Неточкин попытался все перепроверить. Он дал Саиде Сабировне команду разыскать телефон следователя Швецовой, а сам стал звонить своему ученику, заведующему
Моргом Юрию Юрьевичу. Мне не дозвонился, а с Юрой имел разговор. И естественно, стало ясно, что Неточкин ни о чем Юру не просил, а Неточкин, в свою очередь, узнал от Юры про то, что на него выходил Героцкий; голова у профессора Неточкина работала очень хорошо, во всяком случае, роль Героцкого в этой криминальной драме он вычислил.
Наверное, узнав такое о своем ближайшем друге, ученике и помощнике, Неточкин и начертал этот трагический вопрос в своем календаре: «С.?!!»
Похоже, что он предпринял настоящее дознание, поскольку как-то раздобыл и телефон «офиса», где производился отбор кандидатов в доноры. В кабинете Героцкого он нашел листочки с записями расходов на содержание команды боевиков — должен же кто-то был перевозить трупы, применять силовые методы к тем, кто мешал предприятию…
Когда Героцкий в тот день появился в институте, Неточкин уже ждал его. Он устроил Героцкому страшный скандал, особенно когда узнал, какие суммы Героцкий берет с пациентов.
Под конец Аристарх Иванович пригрозил прикрыть лавочку. Естественно, Сергей Янович мерил всех по себе и ужаснулся, когда представил, каким замечательным объектом для шантажа он является теперь для шефа. Конечно, жаль было убивать курицу, несущую золотые яйца. Но в принципе, Сергей Янович уже обеспечил себя на многие годы вперед. Поэтому выход он видел только один. Он велел Саиде Сабировне срочно разыскать Иванова, Хрунова и Шигова.
На следующее утро до Саиды Сабировны дошла весть об убийстве Неточкина. Все было ясно.
21
— Лешка, почему так? Даже если дело раскрывается, я уже давно не испытываю удовлетворения. Да, нервы немножко пощекочет, а потом — ничего, кроме тоски и опустошения. Почему?
— Стареем, Машка. Я тоже раньше мысленно кричал: «Ура!» А теперь спрашиваю себя: «Ну и что?»
Мы сидели на детских качельках перед прокуратурой и лениво раскачивались. Пахло весной, набухшими почками, дул теплый ветер. У Лешки в руках была газета с огромным заголовком: «Memento Mori — помни о смерти!», под заголовком были фотографии всех фигурантов по делу о незаконной трансплантации органов. Почти всех — Кульбина так и не нашли, он числился в розыске.
В суде начался процесс, недели на две-три он растянется.
— Вот вы где, голубочки! — из прокуратуры выглянула запыхавшаяся Зоя, канцелярская начальница. — Горчаков, тебя шеф обыскался, собирайся на происшествие.
— А что стряслось?
— Кажется, труп в сейфе управляющего банком. — Зоя, а при чем тут Горчаков? — вмешалась я. — Сегодня же я дежурю!
— Ничего не знаю! Шеф распорядился найти Горчакова.
— Вот так: опять дискриминация по половому признаку! Зоя, мы с тобой чужие на этом празднике жизни!
— Маша, я ж тебе все равно два дежурства должен, — примирительно сказал Лешка.
— Да брось ты, Горчаков, Бог троицу любит!..
