На сей раз Власов на мгновение задумался. Скорее, не столько, чтобы что-то вспомнить, а чтобы меня не обидеть.
– В институте, кажется, на кафедре спортивных игр. А-а-а, нет – тот Константин Александрович. Нет, Константина Михайловича не знаю. И не знал. На зоне, правда, такой мог быть, но ведь мы там отчествами особо не интересовались.
– Нет, к зоне он отношения иметь не мог. А вот этого человека никогда не встречали?
С этими словами я протягиваю Сергею несколько снимков. Власов берет их, пролистывает один за другим и, возвращая мне, отрицательно качает головой:
– Нет.
Взгляд его при этом совершенно спокоен – ни признака волнения. Эти карточки мне распечатал техник Володя из детективного агентства. Следовательно, Бердника Власов действительно не знает. Как и тот Сергея.
– А некто Юрий Ричардович? Знаете такого?
– Юрий Ричардович? – переспрашивает мой собеседник. – Что-то слышал… Постойте, так это же сосед Алексея Викторовича… Да, правильно! Я как-то от Евгения Наумовича пакет туда привез, и как раз телефон звонит. Глебов и говорит: «Нет-нет, я не занят, так что заходите!» И через минуту – звонок в дверь. Алексей Викторович попросил меня пойти открыть. Входит мужчина, пожилой уже, но крепкий такой, в очках и в домашних тапочках. Я так и понял, что – сосед. Быстро потому что появился и одет был по-домашнему. Поздоровался со мной, прошел в комнату, а ему Глебов и говорит: «Погодите, Юрий Ричардович, я сейчас человека отпущу.» Достал из стола какие-то бумаги, положил их в конверт и передал его мне – для Евгения Наумовича. Я уехал. Потом еще как-то раз он у Глебова был, когда я туда приезжал.
– А при вас они с Алексеем Викторовичем о чем-либо разговаривали?
– Нет.
– Ладно… – киваю я, делая пометку в книжке. – Да, и еще одно! В тот день – третьего сентября – когда вы приехали к Глебову, в квартире был еще кто-либо?
– Нет, вроде.
– «Нет» или «вроде»?
– Я в другие комнаты не заглядывал. А так не видел никого.
– И долго вы там пробыли?
– Минут пятнадцать, наверное. Алексей Викторович попросил подождать, пока он еще какие-то бумаги для шефа подготовит. Потом еще звонил Евгению Наумовичу, говорил, что не успевает.
– Что именно «не успевает»?
– Не знаю, я ведь не слышал, что Шохман говорил. А после этого разговора Алексей Викторович сказал, что зря меня задержал, и что я могу ехать, а эти бумаги он в следующий раз передаст. Я и уехал.
– А в котором часу точно вы в тот день к Глебову приезжали – не помните?
– Точно – нет, не помню. Примерно около двух. Бердник же, по его собственному утверждению, приезжал к Глебову около пятнадцати часов. Значит, он был там сразу после Власова? Возможно.
– Я ведь в тот день и до Глебова, и после него, еще в несколько мест заезжал. Евгений Наумович мне тогда много поручений оставил, – продолжает между тем Сергей. – А тут еще пробки. Но в офис я вернулся в начале седьмого. Самого шефа уже не было – у него какая-то встреча за городом была назначена.
– А с кем?
– Откуда мне знать?
– А откуда ж тогда знаете, что именно за городом?
– Евгений Наумович еще утром при мне с кем-то по телефону говорил и сказал, что его вечером в городе не будет.
– За городом, говорите. – Я на секунду задумываюсь. – Скажите, а на какой машине вы в тот день ездили?
– На «лексусе» – на какой же еще… – Власов чуть заметно поводит плечами. – Я все время на нем ездил.
– А на чем же тогда уехал в тот вечер Шохман, если вы, вернувшись, его в офисе уже не застали?
– На Люсином «БМВ». У нас, вообще-то, еще «мерседес» есть – специально для таких случаев. Обычно я шефа вожу на «лексусе». Когда же я один по делам езжу, а Евгению Наумовичу вдруг срочно машина понадобилась, то он всегда «мерседес» брал. Сам хорошо водит, так что тут проблем не было. А в тот вечер на «мерседесе» наш коммерческий директор уехал, Бельский, у него его машина сломалась. Поэтому Шохман Люсину машину и взял. А сама она в тот вечер со мной была. После я ее домой отвез и снова к себе вернулся… Вы-то об этом знаете, поэтому вам так и говорю, как было. Но следователю сказал, что был один, и в суде то же самое говорить буду. Уж извините.
– Я это понял. Только подождите вы, про суд… Еще один момент: вы знаете о том, что в «лексусе», которым вы управляли, нашли ключи от квартиры Глебова?
– Да, следователь спрашивал и про них. Тут я тоже ничего не могу объяснить. У меня ключей от квартиры Алексея Викторовича никогда не было, и я не знаю, откуда они взялись в машине. Как и отпечаток пальца – там, в квартире.
– Понятно. Что ж, у меня пока нет больше вопросов. Может, вы хотите о чем-то спросить?
Сергей неопределенно пожимает плечами – нет, мол, а затем, словно спохватившись, интересуется:
– Я хотел бы написать Люсе. Вы сможете передать ей письмо?
Вместо ответа я вырываю из блокнота чистый листок и протягиваю собеседнику авторучку. Тот сразу принимается за дело, а я закуриваю и деликатно отхожу в сторону. Власов пишет быстро, не задумываясь – наверное, текст уже давно созрел у него в голове. Лично я, правда, не знаю, что можно отсюда написать, но.
Представляю, как сейчас удивятся мои коллеги-оперативники: я не буду читать эту записку.
Выйдя из здания СИЗО на Арсенальную набережную, я тут же набираю по мобильнику Нечайкину. Выслушав мою просьбу, Людмила, судя по голосу, несколько удивилась, однако пообещала все сделать.
– Только я сейчас не в офисе. Это до завтра потерпит?
– Без проблем. Завтра я к тебе в любом случае должен буду заскочить.
– Хорошо, Пашенька. Только позвони предварительно, хорошо? У меня завтра, по правде говоря, сумасшедший день, и я не знаю, когда буду более-менее свободна.
Закончив разговор, я, воспользовавшись временным затишьем на проезжей части, перебегаю через нее к Неве, не спеша закуриваю и, опершись на гранитный парапет и глядя на воду, пытаюсь сосредоточиться.
Не знаю почему, но мне кажется, что Сергей не врет. Не похож он на человека, который в этой ситуации врать будет. Причем, в данном случае, я имею в виду не само убийство. Тут он точно говорит правду – иначе получается, что Людмила мне тоже солгала. Нет, я о его визите в квартиру Глебова третьего сентября вечером. Но, если Сергея там не было, то воленс-ноленс придется допустить существование потусторонних сил. Ну, правильно: я же говорил – надо быть немножечко сумасшедшим, чтобы взяться за это дело. Волей-неволей снова Булгакова вспомнишь: след появился ниоткуда.
В этом случае у меня только одна надежда – на Димку Короткова. Он в этих чертовых следах лучше разбирается – может, что и придумает. А мне же пока надо привести в порядок всю ту информацию, которую удалось только что раздобыть.
