– Скоро уже приступаю.
А еще позже – на следующий день после ареста Бердника – я стою на Арсенальной набережной, возле проходной «Крестов». Людмила могла бы встретить Сергея и без меня, но она уж очень просила меня прийти.
– Пашенька, ведь если бы не ты.
– Работа у меня такая, – отделываюсь я дежурной фразой, стараясь придать голосу будничные интонации. Но довольная улыбка все же вылезает. – Кстати, скажи-ка мне одну вещь. Почему ты, когда мы первый раз встретились, мне про ключи ничего не сказала?
– Какие ключи?
– От квартиры Глебова, которые в машине Сергея нашли.
– Честно?
– Честно.
– Знаешь, забыла про них. Хм. Без комментариев.
Выйдя из дверей, Сергей на миг замер в нерешительности. Его будто оглушило непривычное ощущение простора и воздуха. Затем увидел нас.
Нет, они не бросились друг другу навстречу и не замерли, обнявшись и не обращая внимания на спешивших по своим делам редких прохожих. Они просто стояли и молча смотрели друг на друга. Но, если меня когда-либо кто-либо спросит, знаю ли я, что такое счастье, я вспомню Людкины глаза и молча кивну.
А сейчас… Сейчас я почувствовал себя лишним. Какого черта Людмила меня сюда притащила?
И тут, словно почувствовав, женщина повернулась ко мне.
– Пашенька. Спасибо тебе!
– Не за что – работа такая, – повторил я. На, кстати, возьми!
– Что это?
– Банковская карточка. Она мне больше не нужна – я гордый.
С Сергеем мы прощаемся молча. Просто крепко, по-мужски, пожимаем друг другу руки. А потом я, категорически отказавшись от Людмилиного предложения подвезти, ухожу. Зачем им сейчас компания?…
Медленно бреду по набережной с ощущением какого-то внутреннего умиротворения, сопричастности к чему-то очень нужному, очень важному и очень доброму. Нет, я не столь наивен, чтобы пытаться переделать мир. Вполне достаточно, что я сделал добро просто одному конкретному человеку. Но ведь после этого мир стал пусть на самую малую долю, но все же лучше – не так ли?
Делайте добро. И – удачи вам!
