Книга Унесенные ветром. Том 2 - Маргарет Митчелл

Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 177

Он настолько походя упомянул о совершенных им убийствах, чтоу нее кровь застыла в жилах. Слова возмущения готовы были сорваться с ее языка,но тут она вспомнила о янки, который лежал под сплетением лоз мускатноговинограда в Таре. Совесть ведь мучит ее не больше, чем если бы она раздавилатаракана. И судить Ретта она не может, раз повинна в том же, что и он.

— И если уж говорить начистоту, то должен вам сказатьстрого по секрету (а это значит: не проболтайтесь мисс Питтипэт!), что деньгидействительно у меня — они преспокойно лежат в Ливерпульском банке.

— Деньги?

— Да, те самые, по поводу которых так волнуются янки. Иотнюдь не жадность, Скарлетт, удержала меня от того, чтобы дать вам нужнуюсумму. Если бы я снял хоть что-то со счета, об этом так или иначе могли быпроведать — и вы наверняка не получили бы ни цента. Сохранить эти деньги я могулини, в том случае, если ничего не буду предпринимать. Я знаю, что они в безопасности,ибо на худой конец, если их обнаружат и попытаются у меня отобрать, я назовувсех патриотов-янки, которые продавали мне снаряды и станки во время войны. Атогда такой скандал поднимется: ведь некоторые из этих янки занимают сейчас вВашингтоне высокие посты. Собственно, потому-то я и выбрался из тюрьмы, чтопригрозил облегчить свою совесть. Я…

— Вы хотите сказать, что вы.., что у вас — все золотоконфедератов?

— Не все, великий боже, нет, конечно! Золота этогополным-полно человек у пятидесяти, а то и больше, из числа тех, кто прорывалблокаду. Оно припрятано в Нассау, в Англии, в Канаде. И конфедераты, которыеоказались куда менее ловкими, едва ли смогут нам это простить. У меня, кпримеру, набралось около полумиллиона. Только подумайте, Скарлетт: полмиллионадолларов были бы ваши, если бы вы обуздали свой буйный нрав и не кинулисьочертя голову в петлю нового брака!

Полмиллиона долларов. Она почувствовала, как у нее буквальнозаныло сердце при одной мысли о таких деньгах. Она даже не уловила издевки вего словах — это не дошло до ее сознания. Трудно было поверить, что в ихобнищавшем, полном горечи мире могут быть такие деньги. Столько денег, такаяуйма денег — и владеет ими не она, а человек, который относится к ним такбеспечно и которому они вовсе не нужны. Ее же защита от враждебного мира —всего лишь пожилой больной муж да грязная, жалкая лавчонка. Несправедливо это,чтобы у такого подлеца, как Ретт Батлер, было так много всего, а у нее, котораятянет тяжелейший воз, — так мало. До чего же он ненавистен ей — сидит тут,разодетый как денди, и дразнит ее. Ну, нет, она не станет хвалить его заизворотливость, а то он совсем зазнается. Ей захотелось — наоборот, найти такиеслова, которые бы ранили его, да поглубже.

— Я полагаю, вы считаете порядочным и честным —присвоить себе деньги конфедератов. Так вот нет. Это самое настоящее воровство,и вы прекрасно это знаете. Я бы не хотела жить с таким пятном на совести.

— Бог ты мой! До чего же зелен нынче виноград![8] — воскликнул он скривившись, — У кого же я эти деньгиукрал?

Она молчала, не зная, что ответить. В самом деле — у кого? Вконце-то концов, ведь он поступал так же, как и Фрэнк, только у Фрэнка размахне тот.

— Половина денег по-честному моя, — продолжалон, — честно заработанная с помощью честных патриотов, которые охотнопродавали Союз за его спиной и получали стопроцентную прибыль за свои товары.Часть денег я заработал на хлопке, купив его по дешевке в начале войны, апотом, когда английские фабрики взмолились, требуя хлопок, я продал им его подоллару за фунт. Часть капитала я сколотил на спекуляции продуктами. Так скакой стати должен я отдавать этим янки плоды моего труда? Ну, а остальноедействительно принадлежало раньше Конфедерации. Это деньги за хлопокконфедератов, который я вывозил, несмотря на блокаду, и продавал в Ливерпуле побаснословным ценам. Хлопок давали мне со всем доверием, чтобы я купил на негокожи, ружья и станки. И я со всем доверием брал его, чтобы купить то, чтопросили. Мне было сказано положить золото в английские банки на свое имя, чтобыиметь кредит. А когда кольцо блокады сомкнулось, вы прекрасно помните, я не могвывести ни одного судна из портов Конфедерации и ни одно судно не мог ввести.Так деньги и застряли в Англии. Что мне следовало делать? Свалять дурака,вынуть эти деньги из английских банков и попытаться переправить их вУилмингтон? Чтобы янки сцапали их? Разве я виноват в том, что Наше Правое Делопотерпело крах? Деньги принадлежали Конфедерации. Ну, а Конфедерации больше нет— хотя, если послушать иных людей, можно в этом усомниться. Кому же я долженвозвращать эти деньги? Правительству янки? Мне вовсе не хочется, чтобы людидумали, будто я — вор.

Он вынул из кармана кожаный портсигар, достал из негодлинную сигару и не без удовольствия понюхал ее, в то же время с наиграннойтревогой наблюдая за Скарлетт, как если бы его судьба зависела от нее.

«Порази его чума, — подумала она, — вечно онобводит меня вокруг пальца. В его доводах всегда что-то не так, но что именно —в толк не возьму».

— Вы могли бы, — с достоинством произнеслаона, — раздать деньги тем, кто нуждается. Конфедерации нет, но осталосьмного конфедератов и их семей, и они голодают.

Он откинул голову и расхохотался.

— До чего же вы становитесь прелестны и смешны, когдалицемерно изрекаете подобные истины! — воскликнул он, явно получая отвсего этого подлинное удовольствие. — Всегда говорите правду, Скарлетт. Выне умеете лгать. Ирландцы — самые плохие лгуны на свете. Ну, давайте будемоткровенны. Вам всегда было глубоко наплевать на столь оплакиваемую нынепокойную Конфедерацию и еще больше наплевать на голодающих конфедератов. Да выбы завизжали от возмущения, заикнись я только, что собираюсь раздать все этиденьги, — если, конечно, львиная доля не пошла бы вам.

— Не нужны мне ваши деньги… — с холодным достоинствомначала было она.

— Вот как?! Да у вас руки так и чешутся — дай вам пачкубанкнотов, вы бы мигом сорвали опояску. Покажи я вам четвертак, вы бы мигом егосхватили.

— Если вы явились сюда, чтобы оскорблять меня инасмехаться над моей бедностью, я пожелаю вам всего хорошего, — заявилаона, пытаясь сбросить с колен тяжелый гроссбух и встать, чтобы придать своимсловам больше внушительности.

Но он уже вскочил, нагнулся над ней и со смехом толкнулназад на стул.

— Да когда же вы перестанете взрываться при первомслове правды? Вы ведь любите говорить правду о других — почему же вы не любитеслышать правду о себе? Я вовсе не оскорбляю вас. Стяжательство, по-моему,прекрасное качество.

Она не была уверена, что значит слово «стяжательство», но вего устах это прозвучало как комплимент; и она слегка смягчилась.

Ознакомительная версия. Доступно 36 страниц из 177