знаменитый бас.
https://dzen.ru/a/YubMFmdkDzJytk4p — Максим Дормидонтович Михайлов.
https://youtu.be/Y9zadLPx1j4?si=CbhywaQNoC07HS4C — М. Д. Михайлов «Вдоль по Питерской», русская народная песня.
https://www.business-gazeta.ru/article/332924 — Максим Михайлов: «Казанский протодьякон — друг Сталина».
Глава 21
«Всехние» дети детского дома
Глава 21. «Всехние» дети детского дома.
Итак, можно было подвести небольшие итоги — почти все песни, о которых сразу вспомнила Надя, спеты, да и другие тоже прозвучали. Сима и Глафира, как и мечтали, вышли на большую сцену, попали в хорошие руки опытных музыкантов, да и личная жизнь девушек складывается отлично, у всех были кавалеры. Одна Айгуль еще не нашла себе пары, но отнюдь не печалилась от этого, усердно занимаясь и усваивая знания и язык. Она уже меньше боялась окружающий непривычный мир, да и успехи в учебе радовали и ее, и преподавателей.
Олеся с Михасем уехали озадаченные, Надежда смогла еще раз потихоньку переговорить с ними и предупредить о том, что надо любыми способами стараться перевести их родных подальше от будущих несчастий войны.
Так что девушка могла тихонько выдохнуть и расслабиться, все пока шло своим чередом. Песни, которые исполнила Глафира, были зарегистрированы с помощью Кондратьева — Надя с ними даже и не пошла в этот раз, чтобы не нарываться на очередную выволочку авторского комитета. Появление грозного милицейского чина вызвало отторопь у присутствующих важных чиновников, вопросов по регистрации песен не возникло, все разрешилось без проблем.
Автором музыки «женских» песен был записан баянист Леонид Афанасьев, полный тезка действительного автора в будущем, что девушка сочла как знак не только совпадения, но и воссоздания справедливости. А слова были записаны в соавторстве с Глафирой, как и планировалось.
Была зарегистрированы также «Олеся» и песни про Россию и милицию, но тут уже авторство Надя оставила полностью за собой, их регистрация прошла без проблем, вопросов к этим песням не было, да и быть не должно.
Только пришлось Глафире с Леонидом заводить книжки и приносить данные счетов, чтобы получать отчисления, но вряд ли они были в претензии. Да и Вася был премирован за отличную организацию концерта и добросовестную службу, и был захвален девушкой, от чего цвел и пах от счастья.
Итак, можно было расслабиться, погулять, просто насладиться покоем, но, видимо, покой остался в прошлом-будущем, здесь Наде не дали им насладиться в полной мере.
Через день после концерта в их опустевшую комнатку, в которой были опять только Надя и Айгуль, уже уехала Олеся, Сима репетировала, а Глаша гуляла с новым знакомым, вошла Клавдия Ивановна Калашникова, директор училища. Видно было, что она чем-то серьезно озабочена. Женщина оглядела девушек и обратилась к ним с неожиданной просьбой:
— Девчата, выручайте! Ко мне обратился представитель Наркомпроса, им срочно нужны воспитатели в детский дом. Его только начали формировать, и так получилось, что их директор сильно заболела, надолго оказалась в больнице. Детей пока там не много, но и бросать их не дело. Детдом совсем недалеко, в Сокольниках, так что вы сможете быстро туда добираться, — и женщина с ожиданием посмотрела на заинтересовавшихся девушек.
— Конечно, Клавдия Ивановна, это даже здорово, а так лето проходит, и ехать некуда, и заняться нечем, — откликнулась Надя.
— Вот и отлично. Там детдом в помещении старой дачи расположен, место спокойное, зеленое, и отдохнуть можно.
— Вот и отлично! Говорите адрес!- и Надя решительно встала, с вопросом поглядев на Айгуль: «Ты со мной?» и, заметив утвердительный кивок, улыбнулась довольная — мягкая скромная теплота девушки явно будет нужна детям, лишенным заботы родных людей.
— Только вот надо бы им что-то купить, угощения какого-нибудь. У нас же остались «партийные» деньги? — совет Айгуль был верным, и часть денег была истрачена на приобретение скромных сладостей. Девушки решили пока не брать многого, а после поездки и знакомства с детьми уже купить все необходимое.
И вот они поехали в Сокольники по адресу, который им дала Клавдия Ивановна. Айгуль уже была в метро, но пока была немного напряжена, и чтобы ее расслабить, Надя стала рассказывать ей все те данные о строительстве метро, которые сообщил ей Вася, в самом начале знакомства.
Так, мило беседуя, они и добрались до Сокольников и пошли в глубину парка, разыскивая нужный им адрес. Они зашли уже далеко от центра и наслаждались тенью густых деревьев, свежим воздухом, пением птиц и запахом цветов и травы.
Надя вспоминала все то, что им успела рассказать Клавдия Ивановна. Оказывается, здесь издавна были расположены большие дачи, скорее, даже усадьбы царских чиновников и купечества.
В первые годы советской власти самые большие дачи в Сокольниках национализировали и стали использовать под детские учреждения. Надя ожидала увидеть обычный деревянный домик на участке в шесть соток — то есть, традиционную советскую обычную дачу.
А дом, к которому они, наконец вышли, представлял скорее барскую усадьбу в стиле ампир, большую, красивую, старинную, хотя и требовался зданию ремонт и уход, оно поражало своим уютом и теплотой. И участок за ним явно был не маленьким, а включал несколько гектар земли.
Как позже узнали девушки, это была так называемая «дача Ляминых», по имени купца Ивана Артемьевича Лямина, бывшего городского головы, для большой семьи которого и было построено это здание.
Композицию усадьбы изначально составляли двухэтажный деревянный дом в девятнадцать окон с террасами и изобилием резных декоративных деталей, здесь же был одноэтажный флигель, зимний сад, водонапорная башня средневековых готических форм, искусственный грот, амбар, конюшня, кучерская, сарай для коровы, фонтан, задумчивый пруд с горбатым мостом и даже курган, любовно сохраняемый хозяевами.
Конечно, за прошедшее время часть зданий была разрушена и пришла в негодность, но общий план усадьбы остался — от главного дома аллея уводила в сосновый парк с водоемом, хозяйственные же постройки группировались справа у ворот.
Внутри, как узнали позже девушки, дом был украшен десятком изразцовых каминов, наборными стенами и потолками, изысканной старинной мебелью, частично сохранившейся, вроде вместительного шкафа, дамского письменного стола и огромного зеркала.
Первоначально после революции все эти помещения перешли первой советской опытно-показательной Лесной школе при Наркомпросе и предназначалась они детям с ослабленным здоровьем. Занятия тут чередовались с прогулками, играми, жизнь детей проходила в полном контакте с природой. Дети здесь обучались разные — как партийных начальников, так и обычного трудового рабочего народа, в возрасте от восьми до тринадцати лет.
Подчинялась школа непосредственно Наркомату здравоохранения РСФСР (НКЗ), отчего её быстро прозвали
