class="p1">— Что бы ни случилось… — шепчу я.
— Вот дерьмо, — он обнимает меня и прижимает к своей широкой груди. — Я мудак. Пожалуйста, не надо меня ненавидеть. Ты мой лучший друг, Опоссум.
Я прикусываю губу, дышу через нос, борясь с желанием заплакать и закричать. Лучший друг. Я позволяю на минуту этому комментарию закрепиться в моем сознании, и с каждым вдохом, который поступает в легкие, все, что я чувствую, это Брэндон. Стиснув зубы, я отталкиваюсь от него.
— Я рада, что я твой лучший друг, Брэндон, правда, — я делаю шаг назад, все расплывается перед глазами из-за жалких слез. — Между тем ты парень, который лишил меня девственности и даже не помнит об этом, ты, гребаный хер.
И я убегаю, шурша листьями под ногами по дороге на тропу.
— Поппи! — кричит Хоуп и бежит за мной.
Через несколько мгновений я слышу, как Коннор кричит Брэндону:
— Что ты с ней сделал, долбаный болван?
И в этот момент все изменилось. В этот самый момент Брэндон перестал меня спасать, а Коннор спас. Я целый час плакала у Коннора на плече, не говоря ему почему. И я никогда не рассказывала ему об этом. Случившееся всегда было моим самым глубоким, самым темным секретом, и тем неприглядным фактом, что я потеряла девственность с лучшим другом моего мужа. Я всегда чувствовала себя виноватой перед Коннором, когда дело касалось Брэндона, потому что он так ничего и не узнал.
* * *
«Ты в порядке?».
Я нажимаю отправить, и текст отправляется Брэндону. А теперь просто сижу со свинцовым шариком в животе.
Хоуп смотрит на меня через столик в ресторане, сжимая в руках чашку с кофе, одна ее бровь вздернута.
— Тебе было хорошо?
Один из официантов роняет поднос с посудой. Громкий звон разбивающихся тарелок эхом разносится по маленькому ресторанчику. Откуда Хоуп всегда все это знает? Я ни слова не сказала о Брэндоне… тем не менее, она всегда знает, когда со мной что-то не так. Честно говоря, это нервирует.
— Что «хорошо»? — спрашиваю я.
— Не лги мне. Я знаю, что ты это сделала, — говорит она, слегка кивая. — Ты трахнула его.
— Что… нет, — мои щеки пылают. Я сглатываю и изображаю смех, беру пакетик сахара и высыпаю его в кофе. — Не будь смешной, Хоуп.
— Лгунья! — она тычет в меня пальцем. — Ты лжешь. Я знаю тебя. Знаю, когда ты лжешь. Поэтому я уверенна, что ты спала с ним. — ее бровь слегка изгибается. — Тогда вставай.
— Что?
— Встань. Если ты не спала с ним, поднимайся на ноги, — на ее губах появляется кривая улыбка, и я остаюсь сидеть на своем месте. — Так и думала, — ее улыбка становится шире.
— О чем ты говоришь?
— Встань, и я перестану.
— Отлично! — отодвигаю свою чашку в сторону и встаю, вскидывая руки в воздух, и смотрю на нее. — Стою.
— Хм, — пожав плечами, она подносит чашку ко рту и делает глоток. — Отлично.
Я сажусь, и когда это делаю, меня пронзает вспышка боли между ног, и я вздрагиваю.
— Виновна, — восклицает она, хлопая ладонью по столу, как судья молотком. — Ты трахнула его.
Я упираюсь локтями в стол, закрывая лицо руками, и вздыхаю.
— Все в порядке.
Пришло сообщение на телефон. Я качаю головой, прежде чем взглянуть на нее сквозь щель между пальцами, читая его односложный ответ.
«Ага».
— Посмотри на это с другой стороны, ты же не первый преступник, — она тянется через стол и отдергивает мою руку от лица. — Дерьмо случается.
Дерьмо случается. Это точно.
Печатаю ответ.
«Нам нужно поговорить».
И получаю еще одно короткое слово в ответ от него.
«Ага».
Дело в том, что Брэндон ненавидит, когда люди посылают ему односложные ответы. Его это безмерно раздражает, так что тот факт, что он делает это со мной… ну, это немного ранит мое сердце.
Я смотрю в кофейную чашку, размышляя. Я не могу представить себе, как он лежит на мне, ощущение его рук, его губ, то, как он не оставил мне ничего, кроме пятна на своем матрасе. Я не могу выкинуть эти мысли из головы. Мысли о том, что это нечто большее, чем просто трах. Тот факт, что это — Брэндон — то, что мне нужно, и чего я жажду.
Очередное звуковое уведомление на моем телефоне.
«Это была ошибка».
На этот раз не одно слово. И мое сердце замирает, щеки пылают. Я перевожу взгляд на Хоуп.
— Мне нужно остаться с тобой.
Улыбка исчезает с ее лица.
— Конечно, Поппи, — она тянется через стол и берет мою руку в свою. — Ты знаешь, что я всегда здесь для тебя
Я улыбаюсь и делаю вдох. Мне просто нужно выбраться из гущи всего этого, чтобы я могла ясно мыслить, потому что, очевидно, когда я рядом с ним, ни о каком здравомыслии не может быть и речи.
* * *
— Вино, — Хоуп ставит стакан на столик в патио.
— Не хочу.
Она пожимает плечами.
— Хорошо. Как знаешь, — она садится на стул из кованого железа, закидывая ноги на перила внутреннего дворика. Ветер кружит за углом, разбрасывая по бетону несколько сухих листьев. Солнце медленно опускается за горизонт, и я какое-то время смотрю на него, а потом перевожу взгляд на таунхаусы из красного кирпича через улицу.
— Тебе нравится квартира? — спрашивает Хоуп.
— Да, она милая, — я наблюдаю за тем, как «Лэнд Ровер» параллельно паркуется в переулке, и из него выскакивает мужчина в деловом костюме с розами в руках. Большинство людей мечтает жить в этом элитном районе Челси, и отец Хоуп подписал договор аренды только потому, что Хоуп этого хотела. Так проходила ее жизнь. Чего бы ни захотела Хоуп, если это можно купить за деньги, то будет принадлежать ей.
— Знаешь, я позаботилась о том, чтобы в ней было две спальни, на случай если ты решишь остаться здесь.
— Не могу поверить, что твой отец купил ее для тебя.
Она пожимает плечами и отодвигает свой бокал в сторону.
— Списывает долги, я уверена. Кроме того, если я здесь, то не буду пить на его светских мероприятиях и флиртовать с его деловыми партнерами, — она ухмыляется. — Победа для всех, верно?
Я смеюсь.
— После твоего последнего поражения с этим Реджинальдом Резерфордом… — я откидываюсь на спинку стула и вздыхаю. — Я уверена, он рад, что ты ненадолго уехала из Ирландии.
— Привет, — она ставит стакан на стол. — Старый Реджи должен был знать лучше.
— Надеюсь, он вдвое старше тебя, и эта фотография его руки на твоей юбке в галерее была
